Константин Коханов: Сплав по реке Чуне от Муторая до Байкита. Часть 4-1-1

Третья часть воспоминаний из «Дневника Константина Коханова 2017 года», (опубликованная в его блоге 02.06.2018), заканчивалась прохождением Паимбинского порога, в который он неожиданно для себя «влетел» неправильно определив его начало по карте 10-километрового масштаба.

Приблизительно в тоже время была начата обработка и редактирование четвёртой части «Дневника» и когда он вернулся к ней снова (в 2021 году), то стал одновременно просматривать сделанные в то время фотографии, по которым внёс уточнения в свои записи, а некоторые даже дополнил, сначала на приложенных к записям фотоколлажах, а потом уже и в основном тексте.

Одновременно Константин Коханов ещё раз просмотрел публикации в Интернете о сплавах по реке Чуня туристов и просто любителей порыбачить из разных городов России и даже «одного учёного», который всерьёз считал, что искать упавший в 1908 году Тунгусский метеорит нужно было именно там, вплоть до села Байкит на реке Подкаменная Тунгуска. В снятом об этом сплаве фильме, известный в околонаучных кругах астроном-фотограф «научно обосновал, что все, кто занимался поиском Тунгусского метеорита, были сплошь идиотами», а не как он, действительно сам, на самом деле, со всеми своими спонсорами из редакции газеты «Комсомольская Правда», кто принял участие в этой экспедиции РГО и Первого канала ТВ, которую, конечно, интересовала больше рыбалка, а не поиск кометного или метеоритного вещества. Во всяком случае, если отбросить лекцию «учёного» о Тунгусском метеорите, то в снятом фильме есть на что посмотреть, особенно на прохождение рафта экспедиции через пороги и на причудливые каменные столбы, снятые не только с реки, но и сверху при помощи любительского квадрокоптера.

Разумеется, по этим публикациям в Интернете можно получить общее представление о реке Чуня, но руководствоваться ими при планировании своих путешествий по этой реке всё-таки не стоит. Даже наличие точных топографических и спутниковых карт, не отражают действительного характера реки, в разное время года от весеннего половодья до осеннего ледостава, и зависят исключительно от капризов погоды, которая непредсказуема и заставляет к ней приспосабливаться, и отбивает всякую охоту с ней бороться. Главное, что никакая туристическая фирма не даст гарантии, что организованная ей группа, пройдёт любой из разрекламированный ею маршрутов по реке Чуня в указанное время, а не будет её только развлекать рассказами, что всё могло быть и хуже, во время ожидании лётной погоды или хотя бы окончания затянувшегося ненастья.

У самого Константина Коханова никогда не возникало желания сплавиться по реке Чуня до Байкита, так как его интересовали только верховья рек Южная Чуня и Северной Чуня и на самой Чуне только её левые притоки – реки Кимчу и Муторай. Решение плыть до Байкита у него возникло только после того, как сорвалась его «экспедиция» в среднее течение реки Муторай. А так как продуктов было им тогда взято почти на два месяца, в расчёте на двух человек, а за время полуторамесячного отпуска можно было, если бы очень захотелось, доплыть и до Енисея, то он решил ограничиться только Байкитом, хотя бы для того, чтобы поговорить с Председателем местного суда о подробностях гибели Виктора Григорьевича Коненкина. Просто таким образом появилась возможность ознакомиться с его криминальным делом, так как каких-либо достоверных биографически данных о нём не сохранилось, и Виктор Коненкин был известен только, как один из самостоятельных участников поисков Тунгусского метеорита с 1962 года.

Следует, конечно, напомнить, почему всё-таки запланированная Константином Кохановым «экспедиции» в среднее течение реки Муторай, в 2017 году не состоялась и приготовленные им для этой цели топографические и спутниковые карты, ему тогда не пригодились.

Просто Константин Коханов тогда не учёл, хотя и мог, непредвиденные обстоятельства, что его «проводник», с которым он договорился в прошлом году, и намеревался заплатить после её окончания 50000 рублей и к тому же сразу, уже в этом году, дополнительно дал ему 10000 рублей на покупку бензина, перед её началом, решит сэкономить на бензине (купит более дешёвой марки), с радости напьётся и скроется от него в Муторае у своих знакомых, которые сделают всё от них возможное, чтобы его там, никто не смог отыскать.

«Проводник», протрезвевший немного к вечеру, когда появился у себя в доме, начал оправдывать свое поведение тем, что его сегодняшний банкет не сорвёт запланированного на завтра путешествия, хотя накануне своего исчезновения, неожиданно проговорился, что у него «барахлит» подвесной мотор и неплохо было бы взять с собой в качестве дополнительного мотора, маломощный на 3,5 л.с. японский мотор Константина Коханова, который со слитым маслом с редуктора, перезимовал в сарае, с привязанной к нему лодкой «Романтика-2», у Степана Копылова.

Свой подвесной мотор Константин Коханов тогда принёс, оставалось залить только масло в редуктор, но «проводник», который пошёл за шприцом для заливки в него масла к кому-то из своих друзей, исчез и появился только поздно вечером, разумеется, без шприца и явно без малейшего желания наполнить маслом редуктор подвесного мотора.

После бессмысленного разговора с «проводником» по поводу того, зачем заливать масло в редуктор, Константин Коханов сказал ему, что путешествие с ним по реке Муторайке отменяется и он, если никого другого не найдёт, чтобы плыть с ним по этой реке, то тогда поплывёт один, но только уже по реке Чуня до Байкита.

Говоря о том, что он готов плыть один до Байкита, Константин Коханов не думал, что до этого действительно дойдёт дело, но от «муторайской экспедиции» пришлось действительно отказаться, так как с теми, кого он знал в посёлке Муторай, договориться оказалось невозможно. Кто-то не хотел ссориться с его бывшим «проводником», кто-то брался довести его за 20000 рублей, но только на незначительную часть предстоящего пути и не один человек не брался взять «Романтику-2» на буксир, прицепив её к своей лодке и оставить его с ней там, где он попросит, а самому вернуться Муторай.

Единственным, кто действительно помог Константину Коханову, был Владимир Соколов, с которым он довёз, за три раза, на его тележке, свою лодку, подвесной мотор и все вещи из посёлка Муторай на берег Чуни. Правда от предложения Соколова подбросить за 20000 рублей его вместе с лодкой, вниз по Чуне на 200 км до ПЧ-2, ему пришлось отказаться, несмотря на предупреждение, что река сильно «крутит», и плыть на вёслах будет очень тяжело, а местами просто невозможно.

Как река Чуня «крутит» Константин Коханов понял почти сразу, а насколько сильно, уже через несколько километров, а что собой представляло ПЧ-2, узнал только оказавшись там, а чем действительно оно было, только в Байките, когда познакомился с его хозяином…

Писать о себе от третьего лица, мне приходиться всегда, исключительно только для того, чтобы избавить читателя от несущественных подробностей, всех предпринятых мной путешествий, как бы они мной не назывались: «рекогносцировочными экспедициями» или «туристическими походами», но в дневниках, всегда находилось место для выражения эмоций, а также для не относящихся к путешествию историй и всегда отсутствовало упоминание о тех событиях, в которых я сам становился невольным участником.

При обработке дневников через 10-15 лет, воспоминания о некоторых путешествиях можно частично скорректировать по многочисленным фотографиям тех лет, а через 20-30 лет, изучая переписку, которая частично проясняет то, по каким причинам, в то время нельзя было публиковать, или просто упоминать о подробностях, имевших место событий, чтобы тем самым не навредить главным участникам по месту их службы или постоянной работы.

Поэтому не стоит обращать внимание на то, что важнее в описании моего сплава по реке Чуня, как в общих чертах от третьего лица, так и более подробно от первого лица, с учётом моего личного мнения, потому что это не меняет общей картины того, что происходило тогда на самом деле и почему не всегда так, как мне всё-таки самому тогда хотелось:
Конечно, если бы я ставил своей целью спуск по реке Чуня от Муторая до Байкита, то, разумеется, поинтересовался бы в Интернете воспоминаниями тех, кто по этому маршруту плавал, при этом не важно на чём, главное, когда и при каких погодных условиях. В Муторай я плавал 2012 году из Стрелки Чуни со своим проводником по Южной и Северной Чуне, местным охотником, Валерием Зарубиным на его моторной лодке, для уточнения своего путешествия по реке Кимчу до озера Чеко, чтобы поговорить с охотниками, которые там имели свои угодья. Заодно в тот год я измерил при помощи спутникового навигатора и расстояние от Стрелки Чуни до Муторая, которое оказалось 200 км (при этом плыли, срезая на поворотах реки углы, прямо, а не точно посередине русла).

Моя «экспедиция» на озеро Чеко состоялась 2014 году, но только в том году, посёлок Муторай, я с проводником Зарубиным, решили не посещать.

И только в 2015 году, я решил продолжить искать места предполагаемого места падения Тунгусского метеорита в верховьях реки Муторайки (Муторая) уже без проводника сам, и поэтому из Стрелки Чуни приплыл в посёлок Муторай на своей разборной алюминиевой лодке «Романтика-2» с японским мотором, мощностью 3,5 л.с. Запланированное на июль 2016 года путешествие в верховья Муторайки не состоялось, ввиду сильного обмеления реки Чуня и её левого притока, а также из-за сильного задымления местности от начавшихся в Эвенкии сильных пожаров. В 2017 году путешествие в верховья Муторайке сорвалось уже только по вине «муторайского проводника», однофамилильца моего проводника из Стрелки Чуни.

Решение плыть от Муторая до Байкита у меня возникло неожиданно, после нескольких попыток найти другого проводника, из тех кого я знал в посёлке, потому что каждый навязывал свои условия участия в моём путешествии, одинаковой лишь была цена услуги – 20 тысяч рублей, и то потому, что они не знали, что с прежним проводником я договорился заплатить ему 50 тысяч рублей, при условии после путешествия по Муторайке, подняться ещё по реке Кимчу до озера Чеко. А двадцать тысяч рублей было только авансом проводнику за первую часть путешествия, из которого он должен был половину потратить на бензин для второй части путешествия или, вообще, отказаться от него и ограничиться за свои услуги лишь этой суммой денег.

Если бы я мог, заранее, предположить, что мне придётся плыть от Муторая до Байкита, то, разумеется, ознакомился бы со статьёй А. Афанасьева «В тайге будь готов ко всему» в журнале «Рыболов» (№7, 2014, стр.70-79) и по крайней мере, многое тогда для меня не стало бы полной неожиданностью, и поэтому привожу часть этой статьи, чтобы можно было сравнить все мои ощущения от путешествия по реке Чуня с теми, которые уже были испытаны другими людьми, хотя к этому путешествию, они всё-таки готовились:

«… Пройдя позапрошлым летом по р. Чуне на катамаране 250 км от Стрелки до Муторая, мы решили продолжить освоение этой щедрой реки, выбрав на сей раз для похода 500 километровый участок от Муторая до впадения её в Подкаменную Тунгуску у Байкита. На всём этом маршруте жилья нет, а центральную часть даже рыболовы посещают крайне редко из-за дороговизны бензина.

Мы отправились в это путешествие вдвоем с тульским художником Владимиром на прочном надувном каноэ, рассчитывая проходить в день до 45 км и углубляться в особенно богатые рыбой притоки. Каждый третий день мы намеревались не идти, а стоять, облавливая наиболее привлекательные места. Через 19 дней путешествия мы планировали улететь из Байкита в Красноярск и взяли билеты заранее, понимая, что к концу августа на местных рейсах возникает дефицит мест.

Жители Муторая, которые обычно не спускаются по реке ниже первых порогов и всю её не знают, озадачили нас, сказав, что до Байкита не 500, а все 600 км, и за намеченное время по плесам, да еще против ветра мы туда не доплывем. Наш добрый муторайский приятель, тоже Володя (Соколов), поведал нам, что до первого порога действительно очень много протяженных плесов с медленным течением, а сам порог нужно преодолевать спуском лодки на веревке вдоль правого берега. Еще он рассказал, что прошлой осенью в середине порога опрокинулся моторный рафт с заезжими охотниками. В холоднющей воде люди едва спаслись, но утопили ружья и немало снаряжения. Выручило их то, что рядом оказалась моторка с местными (жителями).

Володя заметил также, что вода в реке сильно упала из-за жары, но все значение его слов мы поняли гораздо позже.

Не скажу, чтобы мы засомневались в правильности нашей карты, но рассказы местных о длине маршрута, о стоячей воде открытых ветрам плесов, о коварных порогах нас озадачили. Усилив свои скромные продуктовые запасы муторайским хлебом, луком и картошкой, мы замахали веслами.
На второй день сплава предсказания муторайцев начали сбываться. Подул ничем не сдерживаемый встречный северный ветер. Грести было бесполезно – мы почти не продвигались, а во время пауз наше чувствительное к ветру надувное каноэ дрейфовало назад. На такой случай у нас была предусмотрена своя тактика – плыть ночью.

Действительно, к вечеру ветер стих, и мы продолжили движение. Северная ночь была светлой, но очень скоро дала себя знать особенность резко континентального климата: температура воздуха упала почти до нуля, реку накрыл ледяной, пробирающий до костей, туман. Стыли пальцы, сжимающие весла. Когда сквозь пелену стали пробиваться первые лучи солнца, мы, озябшие и усталые, причалили к берегу, приняли по рюмке «живой воды» и завалились спать. Ночные переходы, достаточно комфортные в европейской части России, здесь себя не оправдывали.

В дальнейшем почти каждый день мы плыли утром и вечером, пережидая самый сильный дневной ветер. Однако и проходить больше 35 км в день в таком режиме не получалось. Стало очевидно, что придется отказаться от планов захода в притоки…

После 150 км борьбы с медленной водой плесов мы услышали грохот первого порога — того самого, который нам рекомендовали пройти «тропою смелых» — по берегу. Приблизившись, увидели нечастую гряду камней поперек течения. Судя по ослабевшему шуму воды, до порога было еще значительное пространство — возможно, поворот реки. Решили пройти гряду и затем сдвинуться к берегу, чтобы обнести препятствие.

Вошли по центру между камнями и очутились в чреве порога, на бешеной струе, метров через двадцать разбивавшейся о цепь огромных валунов.

Мощные боковые сливы, свиваясь, огибали скалы. Мы успели развернуться перед валуном и почти оседлали гребень чистого слива, но корму все же набросило на камень, и уже на выходе из порога нашу не слишком остойчивую лодку мягко и неотвратимо завалило на борт и перевернуло.

Порог оказался коротким, но крутым, с большим перепадом воды. Звук уходил вверх, и перед самым порогом было тише, чем на отдалении. Мы неожиданно оказалась в ловушке, у нас не хватило скорости и сил, чтобы выйти из пиковой ситуации.

Вещи были упакованы в непромокаемые гермомешки. Мы подтянули лодку к берегу, поплыли и собрали вещи по акватории, включая тяжелый герметичный кофр с фотоаппаратурой, дрейфовавший в водовороте под порогом. Утонули кое-какие мелочи, но главная потеря была серьезной. Прямо в мощной глубокой струе ушел под воду пластиковый рыболовный ящик со всеми нашими снастями. Обычно я привязываю его к лееру, но на казавшейся спокойной реке он просто стоял передо мной на дне лодки.

Я успел спасти лишь легкий спиннинг, которым ловил по дороге. Одна блесна Blue Fox №2, один поводок и старенькая катушка Ultegra 2500 с тонкой «плетенкой» – вот и всё, что осталось у нас из казавшегося неистощимым арсенала. Тубус с несколькими спиннинговыми и на-хлыстовыми удилищами, торчавший в лодке как пароходная труба, стал вдруг совершенно лишним.

Позади 150 км, впереди 350 км – и очень мало шансов встретить людей раньше, чем дней через десять. А перспектива потери единственной блесны, вполне ожидаемая в каменистом русле, обрекала нас на голодный рацион, состоявший из круп и сухарей, взятых как дополнение к маловероятному теперь улову.

Делать нечего, остается плыть вперед, проходя по пути довольно сложные пороги, об особенностях которых мы ничего не знали…

…За порогом начинались почти не посещаемые людьми места. Множество медвежьих следов по берегам, перевернутых камней красноречиво говорило о том, кто здесь хозяин.

К вечеру следующего дня послышался шум мотора. О, удача! Это жители Муторая доставили в глубинку двоих рыболовов из Красноярска. Местные хоть и знали особенности порога, но тоже влетели в него с разбега и едва не опрокинулись, отделавшись небольшой пробоиной в дюралевом днище и потерей стоявшей на носу сковороды с жареной олениной. Красноярцы накачали свои весельные лодки, одарили нас четырьмя «вертушками» и отправились в путь, оставив нас переживать чувства, близкие к тем, какие испытывают люди на эшафоте, в последний момент получившие помилование…

…Середина маршрута оказалась самой красивой. Сложные и длинные пороги в скальных теснинах невозможно было просмотреть заранее, и мы преодолевали их, спуская лодку на бечеве. Берега представляли собой аналог знаменитых ленских столбов, в очертаниях которых угадывались то профиль рыцаря, то руины средневекового замка.

Ниже столбов и порогов река превратилась в череду быстрых перекатов и широких разбоев с многочисленными мелями, среди которых непросто было отыскать проход. Река мелела с каждым днем из-за совершенного отсутствия дождей…

…Наш поход в очередной раз подтвердил известное правило: вдали от дома будь готов к любым неожиданностям!

…Первое, что я сделал, вернувшись в Москву, – купил непотопляемый герметичный кофр для фотоаппаратуры и принялся потихоньку наполнять его новыми катушками и блеснами…
(Напечатано в сокращении с сайта: http://www.bigfishings.ru/v-tajge-bud-gotov-ko-vsemu.html)

А вот в наличии для сплава по реке Чуня у Константина Коханова были только карты Красноярского края в масштабе в 1см – 10км и реки Чуня – в спутниковом навигаторе «Магеллан-500», в масштабе от 50 метров, которые оказались непригодными для путешествия, и он использовал в навигаторе только карты в масштабе от 0,5 до 2 км в 1 см.

Вещей было очень много, так что брать с собой горючее для подвесного мотора, не имело смысла, потому что свои четыре канистры с ним ему в лодке просто некуда было ставить и поэтому Константин Коханов оставил их в Муторае, на берегу реки, предпочитая грести на вёслах, хотя и сидя в лодке, спиной вперёд.
Правильно говорят, что в одну реку дважды не войдёшь, и там, где кто-то проплывал, загорая на плоту, некоторым «туристам» приходится преодолевать бурные пороги в лодке, и не только после весеннего ледохода, на также перед ледоставом в осеннее время.

Читая дневник и смотря в топографические и спутниковые карты, Константин Коханов, иногда удивлялся тому, как это он мог так медленно преодолевать даже небольшие расстояния, на участках реки, где не было больших порогов или их там не было вообще. Хотя удивляться было нечему, учитывая то, что река «крутила» так, что лодка казалось стояла на месте или её даже несло при встречном ветре против течения, не смотря на энергичную греблю вперёд, и постоянное маневрирование вблизи подветренных берегов (на которые дует ветер, затрудняющий от них отход лодки в сторону противоположного берега).

29 мая 2017 года.

…В 13:20 КВ, пройдя несколько перекатов, неожиданно влетел в порог рядом с почти отвесной скалой, о наличие которого я даже не подозревал, думая, что подобные ему находятся значительно дальше, за устьем реки Паимбу. Волны высотой местами более 1,5 метров. Причём не просто по курсу лодки, а идущие со всех сторон под разными углами и трудно, практически невозможно, явно перегруженной лодкой маневрировать, то есть направлять её навстречу каждой волне, а не ждать, когда они будут бить в её борта. Когда мне уже стало казаться, что волны вполне могут перевернуть лодку или хотя бы выбить меня из неё, как пробку из бутылки, я почему-то не испугался, а только после того, как лодку дважды захлестнуло водой, почему-то подумал, – «Ну, вот и всё, – Гриня откуковался».

1.

И вдруг голова сразу очистилась и от этой и от всех других дурных мыслей, и я как будто слился с лодкой в одно целое. И самое главное ничего другого, кроме волн перед глазами, больше не видел, и стоя на одном колене и орудуя двумя руками веслом, только считал набегавшие гребни волн, которые рассекал или сминал нос моей лодки. Но порог, казалось, никогда не закончится, потому что после восьми насчитанных больших гребней волн, и снижения их высоты, волны снова увеличивались в своих размерах, и количество их гребней возрастало до 14-ти, а затем незначительно уменьшалось.

Так что набегавших на лодку огромных волн в этом пороге, в каждом из его каскадов, практически без заметных промежутков между ними, в среднем было около двух десятков, которые, не уступая друг другу по мощности, взбешённые встречным ветром и сталкиваясь друг с другом, непредсказуемо изменяли направление своего движения в бурных потоках воды, словно кипящей в огромном котле, образованного весенним половодьем, каньона.

Наконец, в 13:32 вышел из порога, но всё-таки 12 минут кошмара, мне показалось, не соответствовали, тому времени, которое в действительности я потратил на его преодоление. Время там словно играло со мной, то останавливая свой бег и сжимая пространство порога, то словно бежало во всю свою прыть, но, уже растягивая сжавшееся пространство порога до бесконечности, и, казалось, что порогу никогда не будет конца. Только проплыв от порога метров четыреста, я вспомнил про фотоаппарат и сделал с максимальным приближением снимки его конца.

2.

3.

4.

Только, когда я в 15:00 КВ приплыл на базу охотников, напротив устья реки Паимбу, Константин Коханов понял, почему он неожиданно для себя оказался в Паимбинском пороге. Оказалось, он ошибочно определил его местоположение по 10-километровой карте, подумав, что он находится там, где надпись с названием этого порога пересекала русло реки Чуни, рядом с четырёхкилометровым островом перед устьем реки Аген.

Поэтому уже находясь на охотничьей базе Паимбу ему пришлось более внимательно изучить по ней всё русло реки Чуня до Байкита и отметить (чётко выделить) прямо на её 1,2 и 3 листах все пороги и шиверы от «базы МЧС» ПЧ-2 до Подкаменной Тунгуски. Карта в спутниковом навигаторе «Магеллан-500» была подробней, но в пути приходилось уточнять не только свое точное местоположение, но также и некоторые детали речного русла, так как речные острова на его картах выглядели, как озёра (точнее широкими плёсами). Но и на 10 км карте почему-то отсутствовали названия отмеченных там двух порогов – «Чунский Замок» и «Большой Чунский», между устьями рек Панонгна и Верхняя Чунку.

5.

6.

7.

8.

Практически до 22:00 КВ занимался лодкой. Разгружал, затем вычёрпывал воду из всех четырёх секций «Романтики-2». Странно, но сам я не промок, как некоторые вещи, хотя волны дважды захлёстывали лодку, когда я направлял её в лоб на надвигавшиеся на меня их огромные гребни. Возможно, при подъёме на волну, возвышавшиеся надо мной сумки принимали основной её удар на себя и срезанная носом лодки часть гребня этой волны, пролетала надо мной, в то время, как я, орудуя двумя руками одним веслом, стоя на одном колене, старался, чтобы она не развернула лодку и не ударила её в борт.

Правда, два раза, как я уже отмечал выше, мне этого сделать не удалось, поэтому пришлось садиться на дно лодки и хвататься за её борта руками. Такой спуск по порогу, в гружёной до предела лодке, я совершал впервые, причём в самой активной его части (когда лодка полностью неуправляема), длиной более ста метров, у меня не была опыта спуска даже в пустой лодке.

На ночлег пришлось расположиться в бывшей бане (как мне в начале показалось), так как основная изба, хотя и достаточно просторная, настолько внутри имела удручающий вид, и настолько в ней было сыро, что топить в ней печь, до комфортной температуры, было явно пустое занятие.

Следует отметить, что кроме основного жилого дома в поисках приемлемого места для ночёвки, я осмотрел также и все постройки охотничьей базы Паимбу: баню, хозяйственный дом-мастерскую и гостевой дом, который сначала принял за бывшую баню и даже сфотографировал их внутренние интерьеры:

9.

10.

11.

12.

13.

После осмотра всех сооружений охотничьей базы Константин Коханов, понял, что самое лучшие из них для него место – это «гостевой дом», хотя в нём нельзя было пользоваться печкой, без её основательного ремонта. В неё он и перетаскал все свои вещи, после просушки части из них на берегу, в основном верхней одежды, невдалеке от привязанной там разгруженной лодки:

14.

15.

30 мая 2017 года.

Проснулся в 4:30 КВ – красноярского времени. Температура в зимовье (бывшей бане) +12,5°С. Печь не топил и чувствуется её здесь в мае ни разу не топили. Труба еле держится на совмещённом корпусе с баком для воды. Дверь печки на одной верхней петле, металлические ржавые внутренности и зола покрыты влагой. Чтобы потом плотно закрыть дверь печки, пришлось снизу воткнуть, валявшийся на полу гнутый гвоздь, вероятно предназначенный для этих целей. Ещё вчера с вечера насели комары. До этого были отдельные экземпляры, но теперь это уже вполне боеспособное «Паимбинское подразделение».

До 5:40 погулял по окрестностям охотничьей базы, сходил к реке проверить состояние лодки, подвесного мотора и вещей, оставленных на берегу. Ночью, думал, что мне показалось, что кто-то ходил рядом с бывшей баней (теперь с гостевым домом). Вскоре понял, что это был лось, возможно, даже не один, потому что им было оставлено рядом с домом два автографа – две кучи свежего «навоза».

Утро было солнечное и поэтому, когда я вернулся в «зимовье (бане) температура в нём была уже +13°С, хотя незначительно, но всё-таки стала выше. Правда небо не внушало доверия, но всё равно сегодня я не собирался продолжать путешествие, потому что нужно было просушить намокшие вещи и заодно пересортировать вещи оставшиеся сухими, для плавания через оставшиеся большие пороги.

Все вещи представляли собой комплекты шерстяной и полушерстяной спортивной одежды, с нижнем бельём, носками и стельками для сапог, завёрнутые в завязанные двойные и тройные полиэтиленовые пакеты. Эти пакеты были уложены в пять полиэтиленовых сумок, распределённых по китайским хозяйственным сумкам, закрывавшихся молниями, такими же ненадёжными, как и материал, из которого они были кое-как сшиты. Но сначала сходил к реке за водой – принёс два чайника (один был мой, а второй взял в жилом зимовье «во временное пользование»), так как ни одного неподозрительного ведра не нашёл, а мыть или отмывать их, не было никакого желания.

Перед тем как пойти за водой в 7:05 КВ включил газовую плиту на обогрев зимовья-бани и за это время поднял температуру своего пристанища до + 14°С.

Судя по карте (10 км в см) впереди три порога и четыре шиверы. От первого порога «Чунские ворота» до второго приблизительно 25 км. От второго до третьего приблизительно 150 км. От охотничьей базы «Паимбу до порога «Чунские ворота» приблизительно 30 км, но там посередине реки остров, который даже по 10 км карте, длиной тоже приблизительно 10 км.

В 8:00 КВ (красноярское время) в зимовье + 15°С. Вскипятил воду, заварил чай, выпил лекарства от давления.

Судя по неряшливому виду зимовий на Чуне, не стоит плохо судить о рыбаках и охотниках, потому что не так долог рыбацкий промысел (а не рыбалка). Падает вода, река становится «несудоходной» для плавания на моторных лодках, а рыбу нужно засолить и довести до дома. Тут уже не до уборки, поскорее бы всё собрать и погрузить в лодку.

Да, что там говорить, в бывшей баньке (гостевом доме) была на полке одна батарейка и на нарах газета «Эвенкийская жизнь» №17 от 5 мая 2017 года, посвящённая в основном воспоминаниям «детей войны».

На странице №4 были опубликованы воспоминания моего знакомого из Стрелки Чуни Василия Корниловича Карнаухова. Слава Богу ещё жив и долгих лет ему ещё жизни.

В гостевой избе на охотничьей базе Паимбу 29 мая 2017 года, ничего кроме предпраздничного номера газеты «Эвенкийская жизнь» №17 от 5 мая 2017 года не было. На стр.4 этой газеты, воспоминаниями о войне, поделился мой знакомый из Стрелки Чуни Василий Корнилович Карнаухов:

«…В таких семьях, как наша, где дети были ещё совсем маленькие, а отцы ушли на фронт, в войну женщинам приходилось особенно тяжело и было голодно. Те, кто мог охотиться и сдавать пушнину, жили получше. Тогда соболя не было совсем, принимали любой мех: белки, горностая, ондатры, зайца, даже бурундуков. Всем выдавали специальные свистульки для бурундуков. Шкурка стоила до 5 копеек, и детей за них очень хвалили. Кто постарше, тот стрелял из дробовых ружей 24-го калибра, а маленькие добывали зверьков всякими петельками, а то и просто палками били. За мех давали продукты…».

16.

И вот я сам, превратил «гостевой дом», в какую-то помойку, из-за просушки в нём своих сумок и части промокших в них вещей.

До 13:00 КВ очищал от грязи и мыл днище своей лодки «Романтике-2». Шквалистый порыв попутного ветра (по течению реки) один раз был таким сильным, что развернул лодку по течению реки вместе со мной, хотя её нос и часть днища были вытащены на берег.

В зимовье (гостевом доме) в 13:10 КВ было + 15°С. День хотя солнечный и можно было бы сказать летний, если бы не порывы холодного ветра.

Приблизительно к 20:00 КВ закончил переупаковывать вещи и продукты. Достал болотные сапоги и вставил в них стельки – обычные резиновые утеплённые сапоги до колен, положил в одну из сумок.

Температура в зимовье (гостевом доме) в 20:30 КВ + 19°С несмотря на то, что дверь в него была открыта несколько часов, и скорее всего, она поэтому к вечеру стала соответствовать той температуре воздуха, которая была снаружи.

31 мая 2017 года

Встал в 6:00 КВ. температура в зимовье (баньке) + 17,5°С (по термометру эхолота). Приходиться пользоваться эхолотом, так как на охотничьей базе не обнаружил ни одного термометра, хотя в основной избе был журнал, где велись температурные наблюдения за 2013 год и дневниковые записи за 2013 и 2014 год. Всего на четырёх страницах – не «Война и мир», но вполне достаточная историческая летопись местной жизни.

17.

Температура в гостевом доме +17,5°С (по термометру эхолота). Приходиться пользоваться эхолотом, так как на охотничьей базе не обнаружил ни одного термометра, хотя в жилой избе был журнал, где велись температурные наблюдения за 2013 год и дневниковые записи с указанием температуры снаружи дома за 2013 и 2014 год. Записями делали «строители» ледовой переправы, правда к ним вклинились один раз местные рыболовы-охотники, не имевшие к ледовой переправе никакого отношения. Судить о том на каком зимнике, между какими пунктами была эта переправа, по кратким записям тогда не установил, навёл справки уже вернувшись домой и понял, что обозначали указанные в записях аббревиатуры:

Журнал на охотничьей базе Паимбу:

13.11.12 – залетели для наведения переправы через р. Чуня – 4 человека. Устроили переправу ниже на 2 км. Лучше съездов не нашли. Вылетели обратно 05.12.12. Погода – 50˚;

Заехали 27.11.13. Будем заливать переправу. 3 человека. На 2-ух МТ-ЛБ. Погода – 7˚С… 8.12.13. утром -32˚С. Уехали на ЧНК-282… Переправа готова. Трактора поехали на ЧНК. 19.12.13 утром -25˚С Поехали домой УРА!

Вставка в записи каких-то рыбаков: 27.09.2014 г. Нас 6 чел-к поймали 1 линка 2 щуки и 2 окуня Водка кончилась. Поехали домой. Природа – мать НАША, берегите ЕЁ!!! Всё было на очень Высоком УРОВНЕ.

7.12.14 г. Приехали 4 человека. Будем заливать переправу темп. -30… 18.12.14 г. утром -27, вечером -32. Поехали на ЧНК-282… 25.12.14 г. Утром -4. Переправа готова кировцы (трактора) пошли до Капо (в сторону ЧНК-282). Мы поехали домой.

Все эти записи имели отношение к открытию ледовой переправы через Чуню на зимнике между буровыми Абракупчинская 2 – Чункинская 282 (длиной ~110 км)

Для справки:

МТ-ЛБ (многоцелевой транспортёр-тягач лёгкий бронированный) – гусеничный вездеход
ЧНК-282 – Автозимник «Чунчикая 282 – Абракупчинская 2» проходит через реку Чуня. Протяженность ледовой переправы 315 метров. Ширина 40 метров. Толщина льда на переправе 60 см. Грузоподъемность 30 тонн.

18.

19.

20.

Вернул на прежнее место в жилом доме, взятый там чайник и закрыл за собой дверь, так как она была закрыта перед моим визитом на охотничью базу.

В 9:10 КВ над охотничьей базой, совсем низко, почти голова к голове, едва не касаясь друг друга крыльями пролетела лебединая пара, крича «И-Щ», «И-О», то ли поочерёдно, то ли это делала одна птица, словно прощаясь со мной, с единственным человеком, который не обеспокоил их среду обитания оружейными выстрелами и собачьим лаем.

Упаковал все вещи принесённые мной в гостевой дом в китайские сумки и когда выносил их наружу, а затем к реке к лодке, понял, почему ошибочно принял его за бывшую баню. Там была просто старая печка из бани с баком для воды, а больших камней, которыми обкладываются печки в охотничьих банях в этом доме никогда не было.

21.

Отплыл в 10:50 КВ. Приблизительно в 14:00 КВ достиг конца лесистой части острова и записал координаты этого места в градусах (61,66559°; 98,83935°) – в 50 метрах от левого берега у начала лесистой части острова.

В 14:38 КВ надо мной сделали круг 13 лебедей. Сначала все летели рядом, затем разбились на две стаи в шесть и в семь лебедей. Потом обе стаи сели за островом на правом берегу, судя по раздававшимся оттуда их голосам. Затем в небе появилась семёрка лебедей и почти сразу разбилась на три пары, которые полетели вверх по течению реки, а одинокий лебедь, крича над рекой, наверно с горя, полетел вниз по течению реки, в сторону порога Чунские ворота.

В 14:47 пролетела почти надо мной со стороны правого берега, а затем вниз по реке, четвёртка лебедей, то разбиваясь на пары, то снова соединяясь в одну стаю.

В 15:30 КВ был около устья реки Аген.

22.

Приблизительно в 16:00 подплыл то ли к перекату, то ли к порогу Чунские ворота. Чтобы узнать точно причалил к берегу. Прошёл по берегу по течению реки и обратно, метров пятьсот, чтобы понять, что из себя представляет порог.

В итоге к 17:00 КВ принял решение проплыть через порог.

В 18:23 вверх по реке пролетела пятёрка лебедей – опять пятый лишний. В 18:29 следом за пятёркой лебедей пролетела четвёрка лебедей.

В 19:11 проплыл мимо зимовья по левому берегу, но так как плыл в это время вдоль правого берега, переплывать реку, в этом месте шириной порядка 300 метров, было бесполезно, всё равно бы отнесло далеко от зимовья.

К 20:00 КВ подплыл ко второму порогу после переката (или порога Чунские ворота). Пристал к левому берегу, прошёлся по нему до основных гребней порога и, разумеется, неправильно оценил и длину, и мощность самого порога.

Продолжение следует