Константин Коханов: «Я плохо знал бурундука»
Ко мне, в феврале месяце этого года, подошла внучка и принесла несколько пополам сложенных и скреплённых степлером, листов бумаги и сказала: «Дедушка напиши мне, как в книжке стишок, но только большими буквами».
Внучка должна будет в этом году пойти в школу, но уже читала по слогам детские книжки, учила некоторые из них стихотворения, правда с мамой или с бабушкой, и могла прочитать наизусть. О домашних и диких животных книг было много и я подумал, а что если написать о тех их них, которых редко упоминают, с которыми встречался я сам в тайге и близко с ними познакомился, и не только с ними, а даже с одним муравьём. Первым я вспомнил бурундука и, когда дочка ушла, сразу же написал:
Я плохо знал бурундука,
Во мне он видел дурака,
Подарком, рядом с ним, соседство,
Он мог, что я готовил, съесть всё,
И всё достать из рюкзака.
Но этого мне показалось мало. У внучки Вари могли возникнуть вопросы, на которые мне пришлось бы долго отвечать, в результате я мог у неё отбить всякий интерес, ко мне обращаться с любыми вопросами, тем более с такими, что я делал в тайге, кто в ней живёт и с кем кроме бурундука я там встречался. Попроси о чём-нибудь рассказать путешественника, его разве быстро потом остановишь, особенно, если он углубится в подробности. Поэтому рассказ о бурундуке я решил продолжить, но вскоре понял, что слишком увлёкся и сократил его вдвое.
Рассказы «Дедушки Кости», о маленьких таёжных проказниках:
Константин Коханов: «Бурундук»
Как-то раз, за трое суток,
Самолётами тремя,
С рюкзаком и с парой сумок,
Прилетел на Север я:
Посмотреть тайга какая,
Где упал метеорит,
Много лет его искали,
Все болота ископали,
Где, казалось, он лежит.
Те места, я все облазил,
Шёл, где люди не прошли,
Комары насели сразу,
И не действовали мази
И от них, и от мошки.
Коль с медведем я встречался,
Просто мимо проходил,
Волк со мною не считался,
Только серый просчитался,
На него, он знал, чихал я,
Даже, если обходил.
Зря, я всё-таки ручался,
Что в тайге всем угодил
Ночью лось к костру примчался,
Чуть меня не раздавил:
Разгонял дым тучи гнуса,
От него спасался лось,
Обезумев от укусов,
И хотя я сильно струсил,
Но прогнать его пришлось.
Но почуяв дым олени,
Шли прогнать, чтоб комаров,
С окровавленных рогов:
Пожалел их, ветви ели,
Бросил в пламя, дым стал белым,
И оленей обволок.
Комары с рогов слетели,
И олени осмелели,
У моих топтались ног.
Я в тайге был без палатки.
На куске клеёнки спал,
Спальник ватный был в заплатках,
Постоянно обгорал.
От костра летели искры,
Вдруг почувствуешь, горишь,
Не всегда потушишь быстро,
Сразу, что не разглядишь.
Но однажды, за опушкой,
На пригорке у ручья,
Разглядел я зимовьюшку,
Очень древнюю старушку,
Что для всех или ничья.
Рядом стол был под навесом,
И чурбак стоял, как стул,
Я рюкзак на гвоздь повесил,
Сел и чуть там не уснул.
Встал, пошёл смотреть, что в доме,
Печь вся в дырах, но цела,
Между нар, окна там кроме,
Лишь подобие стола.
Лейкопластырем заклеил,
Я всё в трещинах стекло,
В дождь ремонт печи затеял,
Но зимовье протекло.
Я рюкзак под нары сунул,
На другие пересел,
И в сухой забившись угол,
Даже выспаться успел.
Я омлет на ужин сделал,
Был яичный порошок,
Молоко сухое тоже,
С маслом сливочным горшок:
Просто в банке, но похожей
Изготовленной под мёд,
В нём храниться масло может,
Понял я, и взял в поход.
Всё убрать я поленился,
Сковородку не прикрыл,
В сон глубокий провалился,
Даже печь не затопил
От окна и двери дуло,
Улетучилось тепло,
Но все мыши в дом вернулись,
Что не съел, их привлекло.
Как засну лишь подождали,
Что не съел, они сожрали,
Сушек несколько украли,
И накакали на стол,
Под столом, ещё на пол,
Утром спать не смог спокойно,
Комары кусали больно,
Репеллент не помогал,
Были мыши лишь довольны,
Что рюкзак, ещё был полным,
Бурундук их не прогнал.
Бурундук дневной воришка,
Он не прячется, как мышка,
Наблюдает свысока,
Зазеваюсь я пока,
Не накрою что-то крышкой.
Спрыгнет с крыши зимовьюшки,
Всё проверит в каждой кружке,
Крошки с ними рядом съест,
И в кастрюлю может влезть,
Коль печенье в ней и сушки.
Он и мой пакет с печеньем,
В рюкзаке считал ничейным,
Выгрыз дырку в нём с кулак,
Я не понял, лишь зачем он,
Лез с печеньем на чердак.
Мог бы сразу спрятать в нору.
Только, где его нора,
Даже вечером вчера,
В бурелом полез на гору,
Там за ним гоняясь зря.
От печенья видел крошки,
Думал, что нащупал след,
Что нашёл в нору дорожку,
Я по ней прошёл немножко,
Встал следов, где больше нет.
Бурундук правее цыкал,
За спиною засвистел,
Он крутился словно циркуль,
А я словно клоун в цирке.
Был смешнее, чем хотел.
Где-то норку неприметно,
Вырыл он, длиной в три метра,
До своих в норе хором,
С двух сторон два туалета,
У людей есть тоже где-то,
Лишь пример с него берём.
Вырыл также две кладовки,
Даже сравнивать неловко,
Есть коль погреб у людей:
Врозь лежат свекла с морковкой
И картошка по коробкам,
А другие заготовки,
В беспорядке там везде.
Бурундук порядок любит,
Как попало класть не будет,
Что в кладовки принесёт,
Аккуратно в них всё сложит,
Коль прервётся спячка, сможет,
Съесть, что хочет и заснёт.
И спросонья ему ясно,
Где лежат какие яства,
На подстилках из травы:
Из листвы перегородки,
Не смешать, чтоб заготовки,
Кучек всех не развалить.
Что в кладовки он принёс?
Есть пшеница и овёс,
Взял зерно в зимовьях это,
Сам набрал грибов за лето,
И семян себе натрёс.
Там ещё орехи были,
Место ягодам нашлось,
Засушить лишь их пришлось,
Чтоб друг друга не давили,
И они не забродили,
Сохранились хорошо.
Он набрал еды немало,
Лишь зерно досталось даром,
Тем, кто сеет злаки драма,
Так как каждый бурундук,
Набивает в свой «сундук»,
Их почти шесть килограммов.
Бурундуку ли, честным быть?
Ведь нужно на зиму добыть,
В тайге, не в сёлах по амбарам
Еды хоть пару килограммов.
И где всё собрано за лето,
В кладовке, там, где семена,
Есть и печенье от меня,
И от охотников галеты.
А сколько хищников вокруг,
Зверей и птиц, вплоть до медведя,
Медведь умён, найдёт нору,
В кладовку сделает дыру,
Что бурундук собрал отведать.
Погибнуть может бурундук,
Голодным не впадает в спячку,
Но где-то спрятана заначка,
Её коль мыши не найдут,
К ней приползает на карачках.
И чем он занят был под крышей.
Я понял только через день,
Лезть на чердак мне было лень,
Сам бурундук наружу вышел,
И на меня весь день глядел.
Он с крыши прыгал на деревья,
И под навесом лез под стол,
И пробираясь сквозь поленья,
Мог влезть на стол в одно мгновенье,
И спрыгнуть с чем-нибудь на пол.
Он над доской настила крыши,
Что вся из лиственниц коры,
Нашёл к тому, украл что, нишу,
Не бегать, чтобы до норы.
В том зимовье не часто жили,
Ведь сруб сложили кое-как,
Хотя в нём были старожилы,
Мышь полевая и хомяк.
В тайге с кем только не поладишь,
Проделки всякие простишь,
И знаешь волк, что не товарищ,
С медведем разве спорить станешь,
С бурундуком поговоришь:
Его ничем не разозлишь,
Хотя и часто прогоняешь,
Себя, с ним лучше, понимаешь,
И что его, накормишь, знаешь,
И что он вытворял, простишь.
Автор: Константин Коханов (Парфирич), февраль-март 2020 года