В Ясной Поляне,
играл на баяне,
Первенец графа
Ермил,
Пел, как Толстой,
приставал к его маме,
И всё в её доме
громил.
Как отбивалась от графа
Аксинья,
Графу, грозя
становым,
Как овладел граф Аксиньей
насильно,
И он его,
стало быть, сын…
К Толстому в то время пришёл
Гольденвейзер,
И вот, что сказал
пианист:
Имел бы он герб, а в гербе
графский вензель,
То спал у одних бы
актрис.
Но граф объяснил ему,
всё же понятней,
В чём в подлинной страсти
секрет,
Где голый, округлый
живот поприятней,
Чем тот, что затянут
в корсет.
Чувствуя, классик,
теряет духовность
Врач Маковицкий
вспотел,
В Ясной Поляне
любовь, где греховность,
Запахло вновь похотью
тел.
Но Софью Андреевну
не одурачить,
Других завещаний,
что нет,
А тут ещё муж у Черткова
на даче,
К нему зачастил
в кабинет.
Считая с Чертковым,
муж в связи,
порочной,
У Софьи Андреевны
стресс,
И рядом в деревне, Ермил,
как нарочно,
Копаться в их прошлом
полез.
Ну, разве осудят
с баяном Ермила,
И графа мужицкую
страсть,
Когда за «Войной»,
не последует «Мира»,
В борьбе за Советскую
власть.
Отредактировано в части частичной замены и добавления новых фотоматериалов 31.03.2019 года