Вторая часть описания путешествия Константина Коханова по реке Чуня, закончилась кратким описанием событий 26 мая 2017 года и была прервана в связи с присланным ему по электронной почте сообщением от Члена Географического Общества России, Кандидата Биологических Наук Строганова А.Н.
В качестве приложения, письмо Строганова А.Н. содержало видеосюжет с его выступлением «перед посетителями клуба Искатель в Клубе Алые Паруса» об итогах его же одиночной экспедиции, реанимирующей техногенную гипотезу «взрыва Тунгусского метеорита», в результате аварийной посадки инопланетного космического корабля. Зачем-то он её ещё приложил к письму,
возможно, невнимательно им просмотренные видеоматериалы Владимира Коваля, «научного руководителя» совместной экспедиции Комсомольской Правды, РГО и Первого канала, которая почти месяц спустя проплыла за мной следом по реке Чуне от посёлка Муторая до села Байкита (но, что она доплыла до Байкита, подтверждений в видеосюжетах Коваля не было) после посещения Заимки Кулика и её спуска до реки Чуни по реке Кимчу:
«Здравствуй Парфирич!
Коваль выложил видео о своём сплаве до Байкита. Он там был выходит. Корреспонденты Комсомолки уехали раньше, а он сплавлялся один.
www.youtube.com/watch?v=Nu2qq9dgpFk
Моё кино здесь:
https://www.youtube.com/watch?v=LC-kbY6R2c0&feature=youtu.be
С уважением Андрей».
Так как в видеосюжете Строганова А.Н. много времени было уделено вывалу тайги «в виде бабочки» в окрестностях Заимки Кулика, Константину Коханову пришлось прокомментировать «свою фотографию с вымоиной на левом берегу реки Чуни», также «в виде бабочки». Сделать комментарий из нескольких слов у него не получилось, и его комментарий разросся до самостоятельного очерка о том, что было более вероятной причиной образования обнаруженного Леонидом Куликом радиального вывала тайги, хотя, честно говоря, он об этом говорил уже не раз:
«…После падения и взрыва Челябинского метеорита, говорить о Тунгусском метеорите, что он имел техногенную природу своего происхождения, или более понятным языком – был звездолётом с какой-то планетной системы, одной из ближайших к Солнцу звезд, просто несерьёзно. Хотя, если продолжать досконально изучать таёжные буреломы и многочисленные карстовые образования, в радиусе 500-1000 км от Заимки Кулика и даже в окрестностях самого села Ванавара, то при математической обработке полученных результатов, можно сделать ещё много «ошеломляющих открытий»…».
26 мая 2017 года
Практически всю ночь было ветрено, шёл дождь, к 7:00 реку заштормило. Температура снаружи зимовья + 4 градуса, внутри зимовья + 11,5 градуса. На ночь Константин Коханов печь не топил, позавтракал, собрал вещи и стал ждать хотя бы какого-нибудь относительного прояснения погоды. Когда дождь прекратился, но реку ещё штормило, Константин Коханов совершил экскурсию по берегу реку вверх по течению до каменной осыпи, на одном их обнажений. Камней напоминающих их «метеоритное происхождение», было немного, но всё-таки попались несколько коричневатых камней с глянцевидной поверхностью. Вернувшись с экскурсии по берегу реки, Константин Коханов привёл зимовьё в первоначальное состояние, вынул раму, засунул обратно под кровлю и оставил дверь в зимовьё открытой. Спальный мешок хозяина зимовья снова повесил на гвоздь, вбитый в потолочную балку в середине зимовья. Потом он отсортировал найденные в окрестностях зимовья камни и большую их часть выбросил в нескольких метрах от двери в зимовьё со стороны сопки. Отплыл от зимовья приблизительно в 10:00 КВ, плыл (грёб) с остановками пока не стемнело до 2:30 КВ следующего дня, поужинал и позавтракал, в очень неудобном для стоянки месте на каменной осыпи, на правом берегу реки…(текст частично отредактирован).
26 мая 2017 года (подробности дня и ночи)
С 26-го по 27-ое мая 2017 года самый длинный «день», путешествия (сплава по реке), перешедший в ночь без сна. Как объяснить, почему, так произошло?
Странные дела творились на реке 26.05.2017 года – трудно было понять увиденных мной в тот день местных и ванаварских рыбаков, ну и моё им, наверное, тем более.
Как я уже отмечал выше, отплыл от зимовья на левом берегу Чуни в 10:00 КВ. В 10:40 вблизи противоположного правого берега, промчался катер с одним человеком, перед этим он почему-то меня долго «догонял», возможно, рыбак останавливался и проверял сети. В 11:30 КВ, на правом берегу, показалось зимовьё с лабазом, которое расположилось перед небольшим (не длинным) обнажением. Ветер стих и штормить реку перестало в 13:30 КВ. Потом стали попадаться не пригодные для ночёвки зимовья. Когда, наконец, в 15:05 КВ я обнаружил приличное зимовье, то был большой соблазн остановиться в нём и переночевать, Примерно в десяти метрах от зимовья было озеро и ведущая к нему тропа. Хотя зимовьё (на левом берегу) было, как и предыдущее, где я переночевал накануне, без оконных рам, но они лежали под кровлей, и установить их, не составило бы особого труда. Координаты зимовья: 61,79236; 99,76062. Но от ночёвки в этом зимовье пришлось отказаться, потому что было только 15:20 КВ, на реке был штиль, и грех было не воспользоваться эти подарком небес. Поплыл дальше, думая, что зимовий, подобных этому, ещё будет много и вроде бы не ошибся в своих предположениях. Но, когда в 17:00 КВ сразу после обнажения увидел зимовьё, оно оказалось с худой крышей и с выбитыми окнами. То что зимовьём давно уже не пользовались, указывали две жестяные, прогоревшее до многочисленных дыр, печки, которые ничего, кроме глубокого уныния, вызвать не могли. Перед тем, как стали сгущаться сумерки, в 18:55 КВ я увидел, примерно за 0,5 км, на возвышенности правого берега реки, дом (сооружение, которое язык не поворачивался назвать зимовьём) со спутниковой тарелкой. Рядом с домом работал бензогенератор, а в метрах двадцати-тридцати от дома, была причалена моторная лодка, к которой от дома шли двое мужчин. Затем, следом за ними, стал спускаться от дома к реке третий мужчина. Один из мужчин забрался в лодку, а двое других что-то стали обсуждать и, по всему было видно, что они никуда не торопились ехать. Константин Коханов, который плыл со стороны противоположного берега, решил с ними поговорить, во-первых, уточнить расстояние, которое он проплыл за этот день, и, во-вторых, узнать, сколько есть ещё впереди приличных охотничьих избушек. Поэтому он повернул лодку к противоположному берегу и решил причалить рядом с моторной лодкой. Но не успел он достигнуть середины реки, как стоящие на берегу мужчины, его заметили. И тут случилось совсем не то, на что рассчитывал Константин Коханов. Один из стоящих на берегу мужчин быстро запрыгнул в лодку, запустил лодочный мотор, и лодка быстро умчались вниз по реке. Третий мужчина, посмотрев на идущую по направления к нему вёсельную лодку, повернулся к реке спиной и стал подниматься от реки к дому. Константин Коханов оценив ситуацию, понял, насколько правы были древние славяне, говоря, что «нежданный гость хуже татарина». Быть в роли татарина (точнее в роли ордынского посла), Константину Коханову совсем не хотелось и он, выровняв лодку по течению реки, поплыл дальше. В 20:10 КВ за обнажением по правому берегу показалось зимовьё. Константин Коханов причалил к берегу, думая там переночевать, но зимовьё оказалось полуразрушенным, даже без печки с заделанным непрозрачной плёнкой окном и явно не пригодным для ночлега, так что даже уточнять его местоположение по карте и навигатору у него тогда не возникло никакого желания. К тому же, когда он причаливал к берегу, что-то там впереди, на правом берегу, явно не природного происхождения, всё-таки «зеленело». Когда в 20:20 КВ он подплыл к тому месту, то обнаружил перевернутою, днищем вверх, «казанку» и рядом с ней лежащие напиленные чурбаки для колки дров. В метрах ста от берега виднелась база охотников – зимовьё, баня, два лабаза и спутниковая тарелка. Людей видно не было и света в окнах тоже. Идти к зимовью было лень, потому что хозяева, могли находиться внутри, или в любое время неожиданно туда вернуться. Просто сфотографировал на память дрова на берегу, а также базу охотников и продолжил плавание по реке, надеясь найти приемлемое для ночлега и никем ещё не занятое зимовьё. Одного Константин Коханов не учёл, что сумерки стали быстро переходить в ночь, стемнело в итоге так, что стало утомительно вглядываться поочерёдно в берега реки, с надеждой обнаружить хотя бы какое-нибудь зимовьё, а не «трёхзвёздный отель» по эвенкийским меркам. После того, как в 21:30 КВ посередине реки промчался на большой скорости мимо него катер с одним человеком на борту в сторону Муторая, для которого человек на вёслах не представлял никакого интереса, Константин Коханов понял, что пора приставать к берегу, хотя поблизости не было ни одного приличного места.
Но к 24:00 КВ, понимая, что он зимовья теперь уже точно не найдёт, насколько уже стемнело, ему пришлось причаливать рядом с каменной осыпью, на которой, чтобы поставить палатку не было ни одного подходящего места, а лезть в тайгу по крутому склону не хотелось и тем более переносить туда вещи. Кругом был один, как будто только что остановившийся каменный поток (или закончившийся камнепад). Константин Коханов вытащил из лодки складной стол и положил его просто на камни, не устанавливая на ножки, поставил на него портативную газовую плитку, включил газовую горелку и поставил на неё чайник с водой. Для ужина положил круглую коробку с голландским плавленым сыром «Президент», сушки, чай и сахар. После ужина походил со спальником по берегу, чтобы найти подходящее место для сна, но так там его и не нашёл. Прободрствовал до 2:30 КВ 27 мая 2017 года, пока не рассвело, затем погрузил в лодку все вынутые из неё вещи и поплыл дальше.
27 мая 2017 года
Вскоре, после отплытия со стоянки на каменной осыпи, Константин Коханов преодолел, не выходя из лодки на разведку, перекат, издали напоминающий порог и нужно сказать сделал это, не без некоторого волнения, рискуя налететь на подводные камни. Поэтому, когда он подошёл в 4:30 КВ к настоящему порогу, то причалил к левому берегу в метрах 300-от от основного слива. Недалеко от того места, где он привязал свою лодку, лежала перевёрнутая лодка «казанка» и японский подвесной мотор. Пройдя по берегу, Константин Коханов прикинул, как ему лучше провести лодку через порог вдоль берега и частично по мелководью волоча её за собой или спуская по течению, стравливая фал, чтобы она прошла между торчащих из воды валунов, и не застряла между ними. Потом выгрузив из лодки две сумки, одну с фотоаппаратом, эхолотом и другими приборами, включая литиевые батарейки, карты и путевой дневник, и вторую сумку, с портативной газовой плитой и запасным газовым баллончиком, с посудой и набором продуктов на два дня путешествия, я повёл лодку через порог. Особенно не спешил, соблюдая осторожность при ходьбе, чтобы не споткнуться и в самый неподходящий момент не рухнуть в воду. Управился с проводкой лодки за порог, я минут за сорок, с учётом погрузки в лодку сумок, оставленных перед порогом.
Вскоре после порога встретился с двумя рыбаками из Ванавары, возвращавшимися в Муторай. От них узнал, что от пройденного мной порога до посёлка Муторай 200 км. А до Байкита, рыбаки сказали мне, что плыть ещё 350 км.
В 7:40 КВ поднялся сильный ветер. Когда я проплывал около устья реки, ветром меня стало сносить в устье, с трудом развёрнулся и увидел на противоположном берегу базу охотников. Развернул лодку и начал грести к противоположному берегу, чувствуя, что течение реки совпало с направлением ветра и меня стало сносить ниже, стоящей на берегу охотничьей базы. Когда я подошёл вплотную к берегу заросшему высокими кустами, то меня уже снесло течением от неё метров на сто ниже. Пришлось причаливать не там, где хотел, а в прогалине между кустами. Чтобы лодку не захлёстывали волны, пришлось её вплотную прижать к берегу, причём при этом задвинуть её нос в торчащие из воды кусты, а потом уже привязать с двух сторон (с кормы и с носа) к кустам на берегу. И только после такой основательной швартовки, я вынес из лодки на берег часть лежавших в ней сумок. Из них две сумки, одну с приборами и документами и вторую с портативной газовой плитой и посудой взял с собой, чтобы не идти к базе охотников налегке. К моему удивлению база охотников, точнее дом, оказался «Пунктом наблюдения МЧС города Байкита». Главной достопримечательностью «Пункта наблюдения» был туалет с замысловатым наружным замком и с внутренней отделкой стен, «утеплителем» синего цвета. К стене дома были прибиты две вывески с названием этой организации МЧС. На первой вывеске с Гербом России (стеклянной в деревянной рамке) было написано, причём криво: «МЧС России, Отряд государственной противопожарной службы ПЧ-2», а на второй: МВД РФ, УВД Администрации Эвенкийского АО, Отдел Государственной Противопожарной службы, Отряд Государственной противопожарной службы №1, г. Байкит». Сняв перед такой солидной организацией кепку и почесав затылок, Константин Коханов подумал: «А не слишком ли много организаций расположилось в этом, стоящем на берегу реки Чуни доме, больше напоминающим зимовьё?» (И только в селе Байките, хозяин этого зимовья, рассказал ему, что всё это обозначало на самом деле). Во всяком случае, Константину Коханову стало ясно, докуда его собирался отбуксировать на своей лодке Владимир Соловьёв из Муторая, всего-то, за какие-то, двадцать тысяч рублей. Но у Константина Коханова всё-таки не было цели устанавливать рекорд по времени сплава от Муторая до Байкита и, тем более, побыстрее закончить своё путешествие. Судя по всему (по разорванной плёнке, заменивший в оконной раме часть остекления, и сломанного наличника у входной двери), перед прибытием Константина Коханова на ПЧ-2, вокруг дома потоптался медведь, но почему-то передумал заглядывать внутрь.
Плёнку в раме, Константин Коханов кое-как поправил, и затем, когда вошёл в дом, понял, что для полноценного отдыха – это самое подходящее место. Поэтому он решил перенести в дом ещё несколько сумок с одеждой и продуктами. Одежду, чтобы просушить у печки, а продукты отсортировать так, чтобы не искать то, что хотелось бы съесть, а не довольствовать во время плаванья тем, что подвернётся под руку или окажется в одной из сумок поближе. Первым делом затопил печь, колотых дров в сенцах было много, так что рубить напиленные чурбаки не пришлось. Правда, пока перетаскивал в дом сумки и накрывал плёнкой от дождя, оставленные в лодке, погода начала портиться, Солнце скрылось в тучах, ветер усилился и реку заштормило. В 16:10 КВ заморосил дождь и, когда стало понятно, что пришло время обедать, дрова в печи прогорели, и всё тепло из дома выветрилось наружу. Константин Коханов сходил к реке за водой и снова затопил печь. На плиту печи он поставил чайник, который был в зимовье, а на газовой плите разогрел в сковороде баночную «гречневую кашу с тушёнкой», добавив в неё, для большей калорийности, ещё целую банку тушёнки. Если бы «не ночной сплав» по реке, то он приплыл бы к ПЧ-2 только к вечеру и наверняка не в таком оптимистическом настроении, как сейчас. А теперь, сидя за столом и уплетая с удовольствием кашу с тушёнкой, он запивал её превосходным цейлонским чаем, купленным, в развес, в магазине «Чай-Кофе», напротив Центрального Почтамта в Москве, и смотрел в окно, как на стене висевшую картину, с видом на устье реки Янгото.
После обеда, Константин Коханов подмёл веником пол, освободил от постельных принадлежностей один из гостевых лежаков, рядом с застеленными нарами, то ли начальника пожарной службы, то ли членов его пожарного подразделения. Лежак он накрыл собранной из плиток «тёплый пол» подстилкой и расстелил на ней свой спальный мешок. Когда он производил уборку в доме, то обнаружил несколько пустых 5-литровых бутылок от различных спиртных напитков и одну, лежащую около нар, на четверть наполненную, какой-то, явно алкогольной, жидкостью. Тогда-то и закралось у Константина Коханова в душу сомнение, что этот дом к МЧС не имеет никакого отношения, но, возможно, имел какое-то отношение к эвенкийским пожарникам, и то только в советское время. Забравшись после уборки в доме в спальник, Константин Коханов, проспал в нём около трёх часов.
Проснувшись, сначала измерил при помощи навигатора «Магеллан» измерил координаты ПЧ-2 или «Пункта наблюдения МЧС: 61,61537; 99,44388, а затем приготовил на ужин лапшу «Доширак» с тушёнкой. В 23:50 КВ поужинал и затем приготовил на завтрак снова гречневую кашу с тушёнкой, но на этот раз, добавил в неё ещё сливочного масла. Пока спал ветер почти стих, шторм на реке прекратился, дождь тоже взял то ли передышку, то ли прекратился совсем. Температура в доме (по термометру эхолота) +11оC., поэтому топить печь на ночь не стал.
28 мая 2017 года
Встал в 4:10 КВ, температура в доме +7,5оС, поэтому первым делом затопил печь, предварительно наколов дров, а говоря точнее, порубив для растопки на щепки готовые поленья, лежавшие в сенцах.
Сначала не понял, почему печь начала дымить. Выгреб золу их поддувала и только тогда увидел, что дымят положенные мной на печную плиту стельки от сапог. Стелек было не жалко, запас был большой, но и жарить их «на завтрак», всё-таки, не стоило. В 6:50 КВ погода пока солнечная, на реке штиль. Что ночью были заморозки, не трудно было догадаться по инею на траве. Температура в доме +16,5 градусов С, не смотря на то, что когда выхожу наружу, не закрывая за собой дверь. В доме ПЧ-2 (пожарной части) нашёл интересную брошюру: «Лечение водкой и самогоном» (М., РИПОЛ классик, 2009, – 64 стр.). Автор Ирина Ильинична Ульянова, наверно «близкая родственница» Владимира Ильича Ульянова-Ленина, судя по совпадению с ним, её отчества и фамилии. Позавтракал (каша с тушёнкой и растворимое вьетнамское кофе и разового пакетика).
После завтрака измерил тонометром артериальное давление: 151/68, пульс 104 – наверно кофе мне всё-таки придётся исключить из рациона таёжного питания. Одно всё-таки отрадно, что в доме отряда №1 противопожарной службы города Байкита, я отоспался, как настоящий пожарник, и возможно сдал зачёт на зачисление в пожарную команду ПЧ-2. Вернул лежак в прежнее состояние, уложив снятые на него постельные принадлежности.
Принесённые в дом сумки перетаскал за несколько ходок обратно к лодке и сделал в ней переустановку лежащего в ней снаряжения, частью которого даже не воспользуюсь (четырёх местной палаткой, двумя раскладными туристическими шезлонгами и японским подвесным лодочным мотором).
Отплыл в 9:15 КВ. Лодка лениво, не без помощи весла, отошла от берега, словно не выспалась и забыла, сколько мне стоило трудов, причалить в этом месте, хотя на самом деле хотелось рядом с домом пожарников. Проплыл очень интересное на левом берегу место, сфотографировал его и даже в метрах двухсот ниже по течению измерил координаты: 61,63213; 99,33929. Место представляло собой живописную картину бурелома, с поваленными в одну строну деревьями с вывороченными корнями и посередине этого поверженного стихией пространства стояло зимовьё с лабазом. Скорее всего, это было похоже на последствия смерча, как на Южной Чуне, но досконально исследовать этот бурелом у меня теперь не возникло никакого желания. Прекрасная наверно была бы в этом месте естественная декорация, для фильма о Леониде Кулике. Вполне это зимовьё на краю обнажения можно было бы «показать», как Заимку Кулика, сославшись на её первоначальный, а не в последствие перестроенный, вид.
Когда рассматривал эту таёжную достопримечательность, надо мной, в её сторону, пролетел, громко крича, как будто, чем-то возмущаясь, лебедь. В 14:00 прошёл «вялый перекат», вроде бы заметный явно выраженный слив воды, но при встречном ветре, лодке нет, чтобы мчаться вперёд, она медленно, словно «ползёт» по реке вниз. Затем проплыл ещё почти таких же три переката. Ничего интересного, по сути, не увидел, кроме как в 12:48 КВ со стороны правого берега старого зимовья, похожего на дом с двухскатной крышей, стоящего далеко от русла реки, на правом берегу бурного ручья, впадающего в Чуню. Видимо, в пик половодья всё это низинное пространство перед домом, превращается в мини водохранилище, и прямо к дому можно тогда легко подплыть на моторной лодке.
В 18:35, когда Константин Коханов проплыл пятый перекат, он понял, что нужно у первого же приличного зимовья останавливаться на ночлег. Но, проплыв более часа, при интенсивной гребле двумя вёслами, сидя в лодке спиной по направлению движения, Константин Коханов, с грустью подумал что до темноты, найти хотя бы какое-то зимовьё, скорее всего бесполезное занятие. Поэтому он начал по берегам реки выбирать приличное место, чтобы там остановиться, поужинать и подремать в лодке до рассвета, и уже плыть дальше до базы охотников напротив устья реки Паимбу. Ставить палатку, зная, что ночью будет минусовая температура, ему не хотелось, поэтому для установки палатки на берегу реки, он хотел дождаться хотя бы более тёплых ночей, не исключая того что ему ещё придётся не раз ночевать в палатке до или после больших порогов. Самым большим был ближайший Паимбинский порог, который был отмечен у него на 10-ти километровой карте ниже базы охотников, напротив устья реки Паимбу. Разглядывать берега реки мешал прямо над рекой, низко у горизонта, закат Солнца. И тут Константин Коханов, явственно увидел, прямо курсу, сравнительно невдалеке, на левом берегу реки, белый столб с указателем, в виде белой деревянной дощечки. Когда, в 19:49 КВ, казалось бы, лодка приблизилась вплотную к этому указателю, он вдруг исчез. Только Константин Коханов хотел оттолкнуться от берега веслом, как неожиданно увидел, почти напротив себя, на пригорке, у кромки тайги, зимовьё. Причалив к берегу, Константин Коханов, когда вышел на берег и, посмотрев в сторону, где был столб с указателем, подумал, что его, возможно, заслонила собой, находящаяся там, прибрежная скала.
Первым делом, после того, как Константин Коханов, причалил к берегу, он осмотрел зимовьё. Дверь зимовья была открыта, в оконном проёме отсутствовала рама, но её выступающий край был виден под кровлей зимовья, под ней же, перед дверью в зимовьё, в открытых сенцах, были сложены дрова, состоявшие из поленьев и нарубленных на их длину, тонких берёзовых стволов. На мокром полу зимовья, Константину Коханову сначала показалось, что лежит, то ли убитая кошку, то ли собака, но внимательно приглядевшись, он понял, что это была мокрая пушистая шапка. Судя по сухим нарам, крыша зимовья не протекала, и скорее всего через открытую дверь в зимовьё, во время метели, попал снег, который теперь растаял. Шапку, которая насквозь была пропитана водой, Константин Коханов вынес из зимовья и положил на дрова в сенцах, но перетаскивать сумки в зимовьё сразу не стал, потому что ему хотелось всё-таки посмотреть на столб с указателем, и прочитать, что на нём, может быть, было написано.
Но за скалой никакого столба с указателем не оказалось, но зато на следующей скале, что-то ярко отражало лучи заходящего Солнца. Приблизившись к скале, Константин Коханов понял, что это был не закреплённый на ней алюминиевый лист, на одном из её явно выраженных каменных блоков с плоской поверхностью, а один из этих блоков просто отражал солнечный свет. Происходило это потому, что по одному из каменных блоков, почти по всей его ровной, практически отвесной (вертикальной) к земле поверхности, сверху вниз стекали, еле заметные, словно конденсируясь на ней, капельки влаги. Сфотографировав этот феномен, Константин Коханов получил странное изображение отражающей поверхности скалы, напоминающее «летящего ангела» или какого-то фантастического существа. Возвращаясь обратно к зимовью, Константин Коханов, несколько раз оборачивался, чтобы сфотографировать это интересное место с разного расстояния. Перед тем, как растопить печь, Константин Коханов, осмотрел крышу зимовья около её трубы и, сделав из подручных средств, длинную метлу, смёл с крыши образовавшийся вокруг неё толстый слой хвои и листьев. Потом, немного подумав, подстраховался, и расчистил крышу ещё на полметра в каждую сторону от печной трубы. В зимовье Константин Коханов убрал с левых от двери нар всё, что на них лежало, переложив всё, что лежало на них и висело в проходе между нарами к столу, на нары от входной двери справа. И только после этого он перетаскал в зимовьё от лодки сумки с утеплителем «тёплый пол», со спальником, с газовой плитой и посудой, а также со сменной одеждой и продуктами. На нарах из «тёплого пола» была собрана подстилка под спальный мешок, в изголовьё положена одна их трёх утеплённых (зимних) курток, вторая, побывавшая под дождём, была повешена для просушки рядом с печкой, а в третьей куртке Константин Коханов ходил до тех пор, пока в зимовье не установилась комфортная для жизни температура.
Когда в зимовье стало тепло, и Константин Коханов поужинал, то ради любопытства он решил посмотреть, сделанные им последние фотографии. К его удивлению, на одном из снимков, сделанных им, когда он возвращался к зимовью, рядом со скалой, где он увидел «летящего ангела» или «инопланетянина», появился правильной эллипсовидный полупрозрачный синий «пузырь». Это уже выглядело, чем-то запредельным, какой-то мистической материализацией, то ли двери в параллельный мир, то ли на стоящий там невидимый без оптики, в обычных условиях, какой-то « явно неземной космический аппарат».
Константину Коханову ничего не оставалось, как снова не сходить к тому «интересному месту» и снова там всё не «перефотографировать», особенно с того то места, где на одном из снимков «проявился» тот «синий пузырь». Просмотрев затем в зимовье, сделанные новые снимки, Константин Коханов, никаких намёков, на «синий пузырь», к сожалению, на них, так и не обнаружил. Поэтому более детальное обследование «интересного места» ему пришлось отложить на утро следующего дня.
Отредактированная фотография «то ли летящего ангела, то ли иноплпнетянина»
29 мая 2017 года.
Дневник Константина Коханова: Проснулся в 4:22 КВ. В зимовье +16,5оС (по термометру эхолота). В печи ещё красные угли. Пол в зимовье, у двери ещё вчера влажный, почти просох. Измерил координаты зимовья: широта – 61,67842о; долгота – 99,16257о, и, судя по навигатору «Магеллан-Тритон-500», до устья реки Паимбу, приблизительно 20 км. Температура воздуха снаружи зимовья +4 градуса С (по термометру эхолота). Пасмурно. Солнце бледно проступало сквозь тучу. Вскипятил (на газовой плите) воду в чайнике, в нём же заварил чай и позавтракал, сделав бутерброды с голландским плавленым сыром. Затем затопил печь и снова прилёг на нары и проспал до 8:10 КВ. Поленья в печи почти все прогорели, температура в зимовье +21 градуса С. Проснувшись, продолжил, начатый около 5-ти утра, завтрак. На этот раз я съел банку сайры с хлебом, запив, подогретым в чайнике на газовой плите, уже заваренным чаем. После второго за это утро завтрака, снова сходил к скале с «интересным местом», но «синий пузырь» на фотоснимках опять не проявился. Правда, на скале я увидел первые в этом году подснежники, после фотографирования которых, больше уже делать там было нечего, и пришлось возвращаться в зимовьё, чтобы, теперь уже, приготовиться к продолжению путешествия вниз по реке Чуне. Привёл зимовье в первоначальное состояние – вернув все вещи на прежние места. Затем перетаскал принесённые сумки обратно в лодку. Оконную раму вернул под кровлю, только шапку не стал бросать обратно на пол, а оставил сушиться на дровах. После мытья посуды в ручье, решил ещё раз сходить к скале и снова поискать вход в «зазеркалье» или хотя бы «портал в параллельный мир».
Перемещая объектив фотоаппарата в направлении лучей солнца пробивавшиеся через стволы и ветви плотно стоящих к друг другу деревьев, я в итоге добился появления «синих эллипсоидных пузырей» и догадался о их происхождении. Правда, пузыри в этот раз были не вертикальные, а лежачие, но это было не так уж принципиально. Было понятно, что эффект вертикального формирования «синих пузырей» зависел от положения Солнца над горизонтом и был результатом прохождения солнечных лучей через дифракционную решётку, образованную ещё безхвойными стволами плотно стоящих друг к другу лиственниц.
Отплыл от зимовья в 12:25 КВ, а так как я грёб сидя лицом к корме, то примерно через 1 км пути, увидел на левом берегу снова «белый знак», но теперь уже было понятно, что это, скорее всего, просто «солнечный зайчик» – отражение солнечного света от плоской поверхности какой-нибудь скалы.
В 13:20, пройдя несколько перекатов, неожиданно влетел в порог рядом с почти отвесной скалой, о наличие которого я даже не подозревал, думая, что подобные ему находятся значительно дальше, за устьем реки Паимбу. Волны высотой местами более 1,5 метров. Причём не просто по курсу лодки, а идущие со всех сторон под разными углами и трудно, практически невозможно, явно перегруженной лодкой маневрировать, то есть направлять её навстречу каждой волне, а не ждать, когда они будут бить в её борта. Когда мне уже стало казаться, что волны вполне могут перевернуть лодку или хотя бы выбить меня из неё, как пробку из бутылки, я почему-то не испугался, а только, после того, как лодку дважды захлестнуло водой, почему-то подумал, – «Ну, вот и всё, – Гриня откуковался». И вдруг голова сразу очистилась и от этой и от всех других дурных мыслей, и я как будто слился с лодкой в одно целое. И самое главное ничего другого, кроме волн перед глазами, больше не видел, и стоя на одном колене и орудуя двумя руками веслом, только считал набегавшие гребни волн, которые рассекал или сминал нос моей лодки. Но порог, казалось, никогда не закончится, потому что после восьми насчитанных больших гребней волн, и снижения их высоты, волны снова увеличивались в своих размерах, и количество их гребней возрастало до 14-ти, а затем незначительно уменьшалось. Так что набегавших на лодку огромных волн в этом пороге, в каждом из его каскадов, практически без заметных промежутков между ними, в среднем было около двух десятков, которые, не уступая друг другу по мощности, взбешённые встречным ветром и сталкиваясь друг с другом, непредсказуемо изменяли направление своего движения в бурных потоках воды, словно кипящей в огромном котле, образованного весенним половодьем, каньона. Наконец, в 13:32 вышел из порога, но всё-таки 12 минут кошмара, мне показалось, не соответствовали, тому времени, которое в действительности я потратил на его преодоление. Время там словно играло со мной, то останавливая свой бег и сжимая пространство порога, то словно бежало во всю свою прыть, но, уже растягивая сжавшееся пространство порога до бесконечности, и, казалось, что порогу никогда не будет конца. Только проплыв от порога метров четыреста, я вспомнил про фотоаппарат и сделал с максимальным приближением снимки его конца. Когда я в 15:00 КВ приплыл на базу охотников, напротив устья реки Паимбу, то понял, что прошёл Паимбинский порог и заодно свою ошибку, определив его местоположение по 10-километровой карте, где надпись с названием этого порога пересекала русло реки Чуни…
Практически до 22:00 КВ занимался лодкой. Разгружал, затем вычёрпывал воду из всех четырёх секций «Романтики-2». Странно, волны дважды захлёстывали лодку, когда я направлял её в лоб на надвигавшиеся на меня их огромные гребни. Возможно, при подъёме на волну, возвышавшиеся надо мной сумки принимали основной её удар на себя и срезанная носом лодки часть гребня этой волны, пролетала надо мной, в то время, как я, орудуя двумя руками одним веслом, стоя на одном колене, старался, чтобы она не развернула лодку и не ударила её в борт. Правда, два раза, как я уже отмечал выше, мне этого сделать не удалось, поэтому пришлось садиться на дно лодки и хвататься за её борта руками. Такой спуск по порогу, в гружёной до предела лодке, я совершал впервые, причём в самой активной его части (когда лодка полностью неуправляема), длиной более ста метров, у меня не была опыта спуска даже в пустой лодке. На ночлег пришлось расположиться в бывшей бане, так как основная изба, хотя и достаточно просторная, настолько внутри имела удручающий вид, и настолько в ней было сыро, что топить в ней печь, до комфортной температуры, было явно пустое занятие.