Призывники в Советскую Армию в январе 1967 года
Что помнил о призыве и службе в Советской Армии Константин Коханов, и что напомнила ему о дне призыва фотография в Интернете – «Призывники 1967 года»
Всё, что помнил о призыве Константин Коханов написал в записной книжке, находясь ещё Советской Армии, почти сразу, как очутился в казарме, дальше, что-либо добавить, не нашёл нужных слов, впрочем, и вспоминать об дне, совсем не хотелось:
«Мы как лошади табуном,
Беговая, ну а рядом,
Каждый знает ипподром,
Значит так надо,
вот и идём…»
В 2006 году, написанные в армии строки Константин Коханов использовал, в качестве эпиграфа к небольшому стихотворению о своей армейской службе, всего об одном эпизоде, в результате которого, дедовщина до конца его службы, в открытой форме в казарме не проявлялась после его ультиматума «старикам»: «заряжу во время нахождения в очередном наряде вне очереди, три карабина, крикну ночью молодым лежать смирно, а солдат, от второго до четвёртого года службы, перестреляю, всех до одного, как бешенных собак.
Разумеется, «старики» всерьёз ультиматум Константина Коханова всерьёз не восприняли, даже когда на следующий день, выдав всем «новобранцам», полученные со склада карабины СКС, ещё в заводской смазке, и повели всех без исключения солдат в казарме на стрельбище, при этом взяли только два, уже пристреленных в солдатском тире, карабина и только он решил взять на стельбище свой карабин. Зачем берешь, – спросили даже офицеры, – без его пристрелки, ты даже в мишень не попадёшь, но Константин Коханов возразил, что в случае его боевого применения, ему придётся стрелять из своего карабина, а не ждать пока убьют солдата, стрелявшего из «пристрелянного», кем-то в тире, карабина.
До этого Константин Коханов, стрелял только в секции по стрельбе в техникуме, из малокалиберной винтовки, но хорошо помнил слова инструктора, как нужно ложиться на пол, целиться и стрелять, плавно нажав курок. Молодых солдат, наверно ради смеха, уложили с карабинами на землю первыми. Мишени были новыми, с силуэтами человека по грудь, с нанесенной по его телу разметкой, как на обыкновенной спортивной мишени.
Всем трём первым стрелкам, среди которых был Константин Коханов, выдали по три патрона. Константин Коханов всё сделал, как его учили по «инструкции»: лёг на землю, раздвинул ноги на ширину плеч и по команде офицера, стоящего за ним, плавно нажал и сразу, как было нужно, его не отпустил. Откуда он мог знать, что СКС (Самозарядный Карабин Симонова), если удерживать курок, стреляет, как автомат. Ну, такие выстрелы, точно только в небо, – сказал стоящий за его спиной офицер. и после того, как другие с солдаты, как положено, отстрелялись, сел на велосипед и поехал к мишеням.
Константин Коханов, когда встал, повесил на плечо карабин и пошёл к мишени, офицер уже был там, быстро посмотрел на две мишени слева от мишени Константина Коханова и почему от его мишени не отходил и что было особенно странно, и два, стрелявших с ним солдата, рассматривали не свои мишени, а почему-то тоже разглядывали его мишень.
Но и Константин Коханов удивился не меньше, чем офицер и солдаты, когда увидел, что попал в центр мишени, причём не задел, тремя пулями, даже линии разграничения центра мишени с другим полем, более низкого результата стрельбы.
Когда, Константин Коханов вернулся на исходную позицию и получил ещё три патрона, и произвёл, как и в первоначальном положении три выстрела, как и положено, по одному, сразу отпуская курок, то к мишени пошли уже все офицеры и как не странно все «старики».
Результат, конечно, оказался хуже, но скорее всего, первая пуля попала в центр мишени, а две другие попали в отметки мишени восемь и семь, как бы образуя одну линию с первой пулей в центре.
После того, как все солдаты отстрелялись, трое офицеров подошли к Константину Коханову и расспросили его, как он целился в мишень из своего карабина и тоже решили попробовать на что они способны. Стреляли трижды по пять раз, в разные мишени, но никто больше пяти очков из них не выбил, но если соревнования были бы на кучность стрельбы, то наверно результат стрельбы у них был бы не хуже, чем у Константина Коханова, но это офицеров, расстраивало ещё больше. Особенно после того, как Константин Коханов попросил дать ему ещё три патрона, которые он разумеется не получил, наверно потому, что у офицеров было мало надежды, что в третий раз, он должен был, обязательно промахнуться.
«Старики» сделали вид, что ничего особенного не произошло, но вместо себя в наряд по казарме, и на развод караула гарнизона, больше никогда не отправляли.
А после второго эпизода с грибами, в котором была замешена почти вся казарма, вообще все поняли, что Константин Коханов, точно псих, и от него, как от психа можно ожидать чего угодно, даже то, что он пристрелит любого «старика», не моргнув глазом.
А всё это произошло к концу жаркого лета 1967 года. Оно оказалось на редкость грибным, к тому же даже белых грибов было много и Константин Коханов решил, что грибной суп всё-таки намного лучше, чем даже любой самый «вкусный» суп в солдатской столовой. Его инициативу варить грибной суп, поддержало половина «стариков», а есть суп – практически все. Они даже притащили из столовой большую пустую 5-ти литровую жестяную банку из-под томатной пасты, и сделали для неё, из толстой металлической проволоки, ручку для костра.
Константин Коханов собирал грибы, кто-нибудь из солдат приносил утащив из кухни несколько клубней картошки, при наличии денег покупали 50 грамм сливочного масла в буфете солдатской столовой, кого-нибудь из гражданских служащих советской армии просили иногда купить в магазине села Саваслейка лавровый лист. С солью проблем не было, её брали прямо со стола в солдатской столовой.
Но наши пиршества после ужина, спокойно продолжались недолго, конец им, из благих побуждений решил положить старшина, боялся как бы солдаты не отравились грибами, а на Константина Коханова, как на организатора всего этого безобразия, ему уже успели донести, особенно недовольные его независимым поведением, кандидаты в старики, второго года службы, хотя ещё не демобилизовались все солдаты третьего года службы и оставалось ещё несколько солдат четвёртого года службы.
Поэтому старшина вызвал Константина Коханова к себе в каптёрку и предупредил, если он не перестанет варить грибы, то не будет у него вылезать из внеочередных нарядов за нарушение дисциплины и даже окажется на «губе» (в караульном помещении «Учебного центра ПВО» в селе Саваслейка. Горьковской области).
Константин Коханов проигнорировал предупреждение старшины и на следующий день спокойно сварил грибной суп на костре, на поляне в лесу за казармой. Когда уже собирались снять жестяную банку с супом и все достали, индивидуальные согнутые алюминиевые ложки, привязанные к обструганным веткам с ближайших кустов, похожими на маленькие паломники, неожиданно появился старшина, и со словами, что все сидящие у костра получат по наряду вне очереди, хотел явно опрокинуть банку с супом в костёр.
Но чего не мог ожидать старшина, это только того, что один из «стариков», четвёртого года службы, опередив его, обхватит прямо над костром банку с супом, и прижав её к гимнастёрке, обжигая под её рукавами руки и прижимая банку к груди, убежит с ней в глубь леса.
Остальные солдаты, в том числе и Константин Коханов, воспользовавшись замешательством старшины, тоже бросились бежать в туже сторону леса, куда уже убежал их товарищ с банкой супа. Бежать по лесу, когда уже стемнело, по одному из «страшных муромских лесов», не стал бы в это время даже Владимир Высоцкий, написавших о них песню, и тем более искать в нём поляну. Но мы быстро нашли поляну и на ней «старика» с банкой грибного супа, который уже его ел.
Солдаты быстро уселись вокруг банки и стали, своими паломниками, черпать из неё грибной суп. Причмокивая от удовольствия, каждый солдат постарался, словно соревнуясь, в ненормативной лексике, пройтись по поводу поступка старшины. Константин Коханов, не обратив внимание на то, что все как-то неожиданно замолчали, тоже в свойственной его манере, высказал о старшине и своё мнение, в котором из всех слов без мата, были только одни предлоги.
И тут Константин Коханов только обратил внимание, что он продолжает есть суп один и по голосу старшины за спиной, догадался почему остальные солдаты перестали интересоваться супом.
А старшина, словно наслаждаясь произведённым эффектом своего внезапного появления на поляне, обращался уже не ко всем солдатам, а только к одному Константину Коханову:
«Рядовой Коханов, я же предупреждал тебя, чтобы ты больше не варил грибной суп, так что за нарушение приказа старшины, объявляю тебе наряд вне очереди, второй наряд без очереди за то, что взял самовольно из столовой ложку и согнул так, что если её выпрямить, она просто сломается и третий наряд вне очереди за то, что сейчас оскорбительно высказался обо мне лично.
И только тут старшина обратил внимание, что пока он объявлял рядовому Коханову наряды вне очереди, он продолжал есть грибной суп. Старшина видимо растерялся и уже не знал, как ему отреагировать на такое безразличие солдата, к объявленным ему трём нарядам вне очереди:
«Рядовой Коханов, ты что меня не слышишь, или не понимаешь, что я тебе сказал? Константин Коханов, опуская очерёдной раз свой паломник в банку с супом, даже не поворачивая головы в сторону старшины, спокойно ответил, что «всё прекрасно слышал, и за то, что ел грибной суп, готов понести заслуженное наказание, а пока товарищ старшина, всё равно больше нарядов, по своей должности, вы мне не дадите, дайте хотя бы доесть суп.
И тут случилось то, что старшина совершенно не мог ожидать, в банку с супом начали опускать свои паломники, сначала «старики», а потом и все «молодые» солдаты, с третьего по первый год службы. Старшина посмотрел на всех, хотел, что-то сказать, но наверно больше решил не портить аппетит, махнул рукой и вернулся в казарму.
На вечернем построении, проверки наличия всего личного состава казармы, старшина перевёл в конце её, разговор в шутку, как он гонял любителей грибного супа по лесу, и после команды, – разойдись, – сказал Константину Коханову идти с ним в его каптёрку.
Разговор Константина Коханова со старшиной был длинным, причём оправдывался не он, а старшина, говоря о том, что он отвечает за здоровье солдат и просто боится, как бы все не отравились грибами, которые, ко всему почему, он ещё и готовит грибной суп в жестяной банке от томатной пасты. Насчёт грибов, Константин Коханов сказал, что собирает только белые грибы, иногда подосиновики, и даже подберёзовики не собирает, потому что среди них много бывает червивых, поэтому отравиться грибным супом никто не может.
Насчёт того, что грибной суп, всё-таки готовить в жестяной банке нельзя, с этим Константину Коханову, пришлось согласиться и в тоже время спросить, и что-же тогда делать, когда так много белых грибов и к грибному супу все уже привыкли. И тут старшина сказал ему то, что он никогда не мог, при всей его строгости, даже предположить: Если хотите есть грибной суп, так ешьте, я не буду возражать, если купите кастрюлю, и никто кроме тебя не будет собирать грибы.
Когда Константин Коханов вышел из каптёрки, все ужели лежали на двухъярусных кроватях, и явно, что ещё никто не спал, и всех разбирало любопытство, какое ему наказание придумал старшина и поэтому его сосед по верхнему ярусу поинтересовался, что ему завтра придётся делать? Скорее всего в казарме уже перебрали все варианты его наказания и поэтому его ответ вызвал громовое молчание, как после разорвавшейся гранаты.
Можете мне не верить, – сказал Константин Коханов, еле сдерживая смех, – мне старшина придумал самое суровое наказание, какое можно только придумать в Советской Армии, вместо трёх нарядов вне очереди, – купить кастрюлю и только в ней варить грибной суп.
И вот только тогда, действительно, каждый в казарме подумал, что Константин Коханов. отдаёт отсчёт своим словам и на самом деле, может сдержать своё обещание перестрелять полказармы, если кто-то из старослужащих вздумает, ему указать его место в казарме, угрожая в случае отказа занять это место, что он вернётся домой только в «деревянном бушлате».
В 2006 году, перебирая, сделанные при службе в Советской Армии записи и наброски стихотворений, для включения их в свой первый стихотворный сборник «Другие песни», в качестве дополнительного самостоятельного приложения к сборнику воспоминаний «Таёжный дневник», Константин Коханов, найденное им короткое впечатление от призыва в армию, включил в качестве эпиграфа, в стихотворение без названия, которое сейчас было бы правильно назвать «Советского Союза мастер-псих».
Константин Коханов: «Советского Союза мастер-псих»
«Мы как лошади табуном,
Беговая, ну а рядом,
Каждый знает ипподром,
Значит так надо,
вот и идём…».
Это всё, что помню от призыва,
Вернее, сам, я в армию пошёл,
И хотя была альтернатива,
Окончить институт, но хорошо,
Что оценил последствия я лени,
И сам явился в райвоенкомат,
И долго врач простукивал колени,
Чтоб не достался психу автомат.
Меня проверили, как следует, поверьте,
Что «старики» в казарме не учли,
Когда один там, перепуганный до смерти,
Своим ремнём по морде получил…
Табун наш разогнали по казармам,
Моя звалась, как в рифму, просто ДАРМом:
«Дивизион АРмейских Мастерских»,
Но службу не закончил командармом,
Советского Союза Мастер-Псих!
1967, 2006
Память всё-таки удивительная вещь, не знаешь, что в ней хранится в самых отдалённых уголках головного мозга и что казалось бы из забытого навсегда, «всплывёт наружу».
Разве мог подумать Константин Коханов, увидев в Интернете фотографию «Призывники 1967 года», что сам вдруг, неожиданно, провалится в этот год, оказавшись на Казанском вокзале и даже сможет описать события этого дня.
Всё выглядело почти также, как на той фотографии из Интернета. Можно было просто поставить его на ней с кем-нибудь рядом в шинели и фуражке ремесленного училища, которую ему отдал один из родственников, чтобы он её потом, по прибытии в часть выкинул, и не подумаешь, что прошло сколько времени, а ничего, в сущности, оказывается ещё не забыто. Даже то, что мой вид, на фоне остальных новобранцев, после прибытия в карантин воинской части, тогда очень растрогал старшину карантина, и он из-за этой шинели чуть не угодил в роту охраны или в стройбат.
Шанс у меня тогда такой был, но я случайно увидел двух офицеров, которые разговаривали с солдатами в «ленинской комнате» (по обучению солдат уставам воинской и гарнизонной службы, а также и по изучению идейно-патриотической литературы) и поинтересовался у старшины, что там происходит.
Оказывается, офицеры подбирали солдат для радиотехнического отделения (РТО) дивизиона ДАРМ, и на его вопрос, почему ему об этом не сказали, старшина ответил, а зачем тебе было знать об этом, мы с тобой же окончили одно и тоже ФЗУ («фабрично заводское училище», так в его время назывались ремесленные училища). Какое же на лице старшины было разочарование, когда он узнал, что оказывается Константин Коханов закончил Московский Радио-механический техникум (МРМТ) и до призыва в армию учился в институте. Поэтому Константин Коханов сам подошёл к офицерам дивизиона ДАРМ и был зачислен в отделение РТО.
Константин Коханов: «Призывники 1967 года»
Мы, как лошади, табуном,
Беговая, ну, а рядом,
Каждый знает, что ипподром,
И тем, кто нас гонит, надо:
Не церемониться с призывником,
Лишь загонять в одно стадо,
Кого кулаком, а кого в зад пинком,
Но чья-то мамаша рада,
Что кто-то присмотрит теперь за сынком,
Лучше, чем с детского сада.
Кто-то припрятал, в кармане коньяк,
А кто-то бутылку водки,
И кто-то дурачился просто так,
Как пьяные одногодки:
День им осталось всего побузить,
Развязано и хамовато,
Только майора, не стоило злить,
Кто гнал их от военкомата.
А тот, потеряв, над собой, весь контроль,
Бутылку из рук одну вырвав,
Её не разбил, а на рану, как соль,
Всю выплеснул в пьяное рыло…
В душе коньячном, трезвеет не всяк,
И присмирил наш табун и обмяк,
Лишь на Казанском перроне:
Тронулся поезд и с водкой коньяк,
Полился на пол изо рта не вояк,
Сброда в плацкартном вагоне.
1967, 2006, 2011, 27.09.2012 (в СМИ-2, вторая часть «Призывники 1967 года»),
18 сентября 2023 года.