Папанин был, потом Шпаро, теперь и Конюхов на льдине, российский флаг один поднимет, не как советский, вчетвером

Папанин был, потом Шпаро, теперь и Конюхов на льдине, российский флаг один поднимет, не как советский, вчетвером.

1.

Константин Коханов об экспедиции Фёдора Конюхова на Северный полюс: И пусть не подвиг, просто блажь, Но, что не сделаешь для славы, Хотя бы так, флаг поднят наш, Коль не летит «орёл двуглавый»

2.

Папанин был, потом Шпаро,
Теперь и Конюхов на льдине,
Российский флаг один поднимет,
Не как советский, вчетвером.

И пусть не подвиг, просто блажь,
Но, что не сделаешь для славы,
Хотя бы так, флаг поднят наш,
Коль не летит «орёл двуглавый».

Приплыл хотя на ледоколе,
Один на полюсе опять,
Медведи могут беспокоить,
Мешать работать или спать.

Оправдан риск в научных целях,
У нас без Фёдора никак,
Его в кругах научных ценят,
И даже носят на руках.

В круизе Конюхов был нужен,
(«два-три лимона» за билет),
Как баня русская снаружи,
Чтоб знать, что Конюхову хуже,
В палатке не на что глядеть.

Прошли почти что две недели,
На Запад льдину отнесло.
Все самописцы надоели,
И дно под ними не трясло.

Хватило время на этюды,
Но мало их на вернисаж,
На них отсутствовали люди,
Медведь на них не скалил зубы,
И к полынье не звал на пляж.

Большое дело для науки,
Теперь учёным карты в руки,
Готов у Феди протокол,
Но было главное для Феди,
Не лезли, что к нему медведи,
И что вернулся ледокол.

Он отдохнуть готов в круизе,
Есть для него каюта люкс,
Где учтены его капризы,
Ещё есть сауна с сюрпризом,
Чей возраст семьдесят и плюс.

Папанин был, потом Шпаро,
Теперь и Конюхов на льдине,
Смеётся Полюс лишь над ними,
К нему не ходит лишь паром,
И Путин с Шойгу там не были.

Что ожидается потом?
Плыть Феде дальше к Антарктиде,
Его в любом там примут виде,
Ведь он с пингвинами знаком.

А теперь немного подробнее о путешествиях на Северный полюс действительно в научных целях и ради достижения спортивных рекордов, любой ценой только в один конец и с возвращением назад на самолётах, вертолётах и кораблях:

Папанин на льдине. В экспедиции участвовали четверо: И. Д. Папанин, уже имевший опыт руководства станциями на Земле Франца-Иосифа и мысе Челюскин, радист Э. Т. Кренкель, считающийся в неофициальной мировой табели о рангах среди радистов «коротковолновиком № 1», метеоролог Е. К. Федоров, гидробиолог и по совместительству врач П. П. Ширшов.

«Дрейф первой научно-исследовательской экспедиции под руководством Ивана Папанина начался в мае 1937 года. 9 месяцев работы, наблюдений и исследований станции «Северный полюс» завершились, когда в Гренландском море льдина разрушилась и ученым пришлось свернуть свою деятельность. За эпопеей спасения 4-х папанинцев наблюдал весь Советский Союз.

Жилищем и походной лабораторией на время дрейфа была палатка. Это сооружение было невелико – 4 х 2,5 м. Она утеплялась по принципу пуховика: каркас был обтянут 3-мя чехлами: внутренний был сшит из парусины, средний чехол был из шелка, набитого гагачьим пухом, наружный – из тонкого черного брезента, пропитанного водонепроницаемым составом. На брезентовом полу палатки в качестве утеплителя лежали оленьи шкуры. Папанинцы вспоминали, что внутри было очень тесно, и они боялись что-либо задеть (в палатке хранились и лабораторные образцы, поднятые с глубин Северного Ледовитого океана и заспиртованные в склянках).

Требования к питанию полярников были довольно жесткие – в сутки рацион каждого должен был состоять из еды калорийностью до 7000 ккал. При этом, пища должна была быть не только питательной, но и содержать значительное количество витаминов – главным образом, витамина С. Для питания экспедиции были специально разработаны концентрированные суповые смеси – своего рода нынешние «бульонные кубики», только более полезные и наваристые. Одной пачки такой смеси было достаточно, чтобы сварить хороший суп на четверых членов экспедиции. Помимо супов, из таких смесей можно было приготовить кашу, компоты, также в сухом виде для экспедиции были заготовлены даже котлеты – всего было разработано около 40 видов концентратов быстрого приготовления – для этого требовался только кипяток, и вся пища была готова уже через 2-5 минут.

Кроме привычных блюд, в рационе полярников появились абсолютно новые продукты с интересным вкусом: в частности, сухарики, на 23% состоящие из мяса и «солоноватый шоколад с примесью мясного и куриного порошка». Помимо концентратов, у папанинцев в рационе были и масло, и сыр, и даже колбаса. Также участники экспедиции были обеспечены витаминными таблетками и конфетами. Вся посуда была изготовлена по принципу, чтобы один предмет входил в другой для экономии места. Это впоследствии стало применяться производителями посуды не только экспедиционной, но и обычной, бытовой…

Сложности начались после нового 1938 года. Льдина дрейфовала на юг и попадала в непогоду. На ней появилась трещина и её размеры стремительно уменьшались. Однако полярники старались сохранять спокойствие духа и соблюдали обычный режим дня…

Кренкель тогда довольно буднично передал по радио сообщение Папанина: «В результате шестидневного шторма в 8 часов утра 1 февраля в районе станции поле разорвало трещинами от полукилометра до пяти. Находимся на обломке поля длиной 300, шириной 200 метров (первоначальный размер льдины составлял примерно 2 Х 5 км). Отрезаны две базы, также технический склад с второстепенным имуществом. Из топливного и хозяйственного складов все ценное спасено. Наметилась трещина под жилой палаткой. Будем переселяться в снежный дом. Координаты сообщу дополнительно сегодня; в случае обрыва связи просим не беспокоиться»…
Научные результаты, полученные в уникальном дрейфе, были представлены Общему Собранию АН СССР 6 марта 1938 года и получили высокую оценку специалистов. Всем участникам экспедиции были присвоены ученые степени и звания Героев Советского Союза…

Благодаря этой первой экспедиции стали возможны и следующие – 1950-х годах последовала экспедиция «Северный полюс-2», а вскоре такие зимовки стали постоянными…»
Подробнее: https://fishki.net/2517049-kak-drejfovali-papanincy-na-lydine.html

Шпаро на Северном полюсе (Первая советская спортивная показуха). Семеро смелых под руководством Дмитрия Шпаро покорили на лыжах Северный полюс. Экспедиция «Комсомольской правды» длилась 76 дней: с 16 марта по 31 мая 1979 года. Вместе со Шпаро полюс победили: Юрий Хмелевский, Владимир Леденев, Вадим Давыдов, Анатолий Мельников, Владимир Рахманов и Василий Шишкарев.

Константин Коханов: Вопрос, как они (Шпаро и компания) покорили Северный полюс? Неужели только за счёт собственных сил и без посторонней помощи, почти как Амундсен или затем Скот покорили Южный полюс? На чём до Южного полюса добрались, и затем попытались вернуться обратно на собаках и лошадях. Правда вернуться живым обратно повезло только Амундсену, а Скот на обратном пути погиб. Но о подвиге Амундсена и Скотта знает и помнит весь мир, а о подвиге Дмитрия Шпаро, постоянно вспоминает только «Комсомольская Правда», организовавшая эту экспедицию. А почему? Если бы «великолепная семёрка» во главе с Дмитрием Шпаро, как пришла на лыжах на Северный полюс, так и на лыжах бы вернулась и обратно, причём тащила бы на себе все необходимые для экспедиции продукты, то это действительно был «подвиг» или заслуживающее уважения спортивное достижение, своеобразный мировой рекорд, а так просто обман советской общественности о высоких спортивных достижениях советских спортсменов. А всё потому что «экспедицию Шпаро» снабдили самым современным, специально для них изготовленным спортивным инвентарём, не имевшимися в продаже сублимированными продуктами, выделили для связи непосредственно с Москвой «портативный телефон», когда суда на северном морском пути, ещё не имели устойчивой связи судовых радиостанций даже с Диксоном, но и этого оказалось мало, и поэтому успеху экспедиции в один конец, способствовала только посторонняя помощь, хотя Дмитрий Шпаро её отрицает, но в своём интервью журналистам, даже не замечает, что при этом просто нагло врёт.

Дмитрий Шпаро никакой помощи не было, но каждые 16 дней прилетали самолеты, сбрасывали груз на парашютах: продукты и бензин на следующие две недели. По нашей просьбе начальник летного отряда издал приказ для своих летчиков, где обговаривалось, что никто ни под каким видом к нам на маршрут подсаживаться не должен. Иначе это нарушило бы научный эксперимент, который проводился. Он разрешал радиосвязь, разрешал получать посылки с воздуха, но в течение 76 дней не должно было быть никакого контакта с посторонними. Конечно, если бы что-то с нами случилось, то к нам бы прилетели, но не сразу, так как поблизости никого не было.
Мы общались по радиосвязи с летчиками экипажей ТУ-95 (стратегический противолодочный бомбардировщик). Они три раза подлетали к нам, предлагали сбросить продукты. Но у нас был специальный рацион. Мы, может, и рады были батону колбасы, но он исключался. Горбушка хлеба, конечно, лишней не была бы, но мы просили не сбрасывать ничего.

Владимир Леденёв: «Каждые две недели на парашюте группе сбрасывали продукты и бензин для примусов. (Кстати, чтобы найти полярную экспедицию Дмитрия Шпаро и сбросить для них посылку, летчикам на гигантских машинах приходилось опускаться до 300–500 метров. Штурман, который отвечал за «бомбометание», точно «укладывал» контейнер с продуктами недалеко от палатки. В воздухе дальние противолодочные самолеты находились около 11 часов).
- Для нас были разработаны специальные рационы. Завтрак состоял из овсяной каши с сублимированным мясом, маслом и горячего молока. В обед мы ели сублимированный творог и пили чай. На ужин готовили гречневую кашу с мясом. Плюс каждое утро дежурный выдавал на день каждому участнику кусочки сахара, галеты, ржаные сухари, ломти сала. Всего у нас было 15 наименований продуктов. По калорийности они полностью обеспечивали наши потребности. Но все равно нам постоянно хотелось есть…
Однажды в одной из посылок группа обнаружила две банки кофе. Когда участники экспедиции открыли одну из них, в ней оказалась красная икра, открыли вторую – там черная икра.
- Конечно, все это мы съели, но без особого наслаждения. Кофе хотелось сильнее».

Чьим верить сказкам о стратегических бомбардировщиках ТУ-95, Дмитрию Шпаро или его товарищу Владимиру Леденёву, каждый может теперь решать сам (есть всё-таки выбор), хотя и нет воспоминаний самих военных лётчиков, как они летали на Северный полюс, чтобы только посмотреть, как советские лыжники «героически» продвигаются в направлении Северного полюса.

Конечно, экспедиция Дмитрия Шпаро была первая, совершившая пешее путешествие на Северный полюс, и сразу к ним полетели их поздравлять известные всей стране люди, не хватало только симфонического оркестра, но зато там были известный писатель, будущий покровитель Агафьи Лыковой Василий Песков, друг Тура Хейердала Юрий Сенкевич, в 1966-1967 гг. зимовавший в Антарктиде и хорошо всем в то время известный поэт Андрей Вознесенский, полечивший там свою «душу», к тому же не только одним «синим цветом льда». Кроме них на полюс поздравить «героев» прилетела большая группа комсомольских и партийных работников, деятелей науки и культуры. Конечно, было, чем гордиться, если это было бы полноценное пешее путешествие на Северный полюс с возвращением также пешком назад. А то это была только для Дмитрия Шпаро «красивая историческая веха» исключительно для дальнейшей карьеры и личной славы:

Дмитрий Шпаро: Покорить Северный полюс почетнее (чем Южный полюс) – он испокон веков первая вершина мира. За победу над Северным полюсом существовало соревнование между странами. Все мечтали добраться до него как-нибудь: на собачьих упряжках, на дирижабле, на самолете, на подводной лодке, на ледоколе… а пешего путешествия не было. Мы дошли до него первыми – «это была красивая историческая веха, связанная не с техническим прогрессом, а с возможностями человека».

В одной из передач «БЕЗ ДУРАКОВ» радиостанции «Эхо Москвы», время выхода в эфир в 17:15, 26 июля 2014 года у неё в гостях был путешественник Дмитрий Шпаро, который, отвечая на вопросы ведущего передачи Сергея Корзуна о его пешем путешествии на Северный полюс в 1979 году, к этому времени уже, наверно, считал всех россиян не просто дураками, а, мягко говоря, повсеместно, в основной массе, полными идиотами:

С. КОРЗУН: А на маршруте, например, там, рюкзак 50 килограммов, или на санях за вами, или, там, на плечах, как вот, вы что, о формулах думаете? Либо стихи из детства вспоминаете? Либо матерные слова употребляете?

Д. ШПАРО: Когда мы шли к полюсу?

С. КОРЗУН: Да. Да в любой из экспедиций, когда надо стиснуть зубы и держаться, и говорить ни с кем не хочется, о чем думаете?

Д. ШПАРО: Ну, тут и то, и то бывает, по-разному. Можно с нежностью вспоминать своих близких, можно материться про себя или вслух, вот, можно вспоминать стихи. Да, мы когда шли к Северному полюсу, и когда узнали, что туда на торжественную церемонию прилетит из Москвы Андрей Вознесенский, все неуёмно стали вспоминать стихи, и каждый, в общем, выдавал свои собственные. Я, например, вспоминал стихи как раз самого Вознесенского, а Вася Шишкарев, о котором я только что сказал, он там читал поэмы Некрасова…

С. КОРЗУН: Напомню, Дмитрий Шпаро в программе «Без дураков» на радио «Эхо Москвы». Дважды вы вошли в Книгу рекордов Гиннеса, да, это зафиксированный факт. Первый раз это за вот этот лыжный поход 1979 года на лыжах на Северный полюс, и второй раз за Берингов пролив, который до вас с Матвеем, никто на лыжах не пересекал, да и вы за год еще до успешного путешествия тоже не смогли его пересечь. Это дает какие-то преимущества? Есть гордость? Вот в книге – о книгах мы еще поговорим – я увидел, например, Матвей там, дважды герой или…

Д. ШПАРО: Дипломант.

С. КОРЗУН: … дипломант Книги рекордов Гиннеса.

Д. ШПАРО: Слушайте, ну, мы, конечно, этим гордимся очень сильно, ну, потому что, ну как, я думаю, что не очень много людей в России, кто имеет два диплома Книги рекордов Гиннеса, лондонской настоящей. У Матвея тоже таких два диплома. Потому что вот один раз мы с ним прошли на лыжах через Берингов пролив, это 98-й год, а потом через 10 лет зимой с 2007 года на 2008 год, он и Боря Смолин были первыми людьми, которые прошли от берега России до Северного полюса полярной ночью. Это суперпутешествие, это путешествие, которое невозможно повторить.

Они ушли 22 декабря и пришли на полюс 14 марта. Значит, мы называем это путешествие 1000 километров до рассвета, потому что через неделю после прихода на Северный полюс Бориса и Матвея появилось солнце. Солнце появилось 21 марта, а они появились 14 марта. Они уложились в астрономическое понятие полярной ночи. Они единственные на земле два человека, которые вот обладают таким титулом…

3.

Константин Коханов: Спасение «Комсомольской Правдой» своих горе-полярников на Северном полюсе

Матвей Шпаро и Боря Смолин,
За «ночь» до Полюса дошли,
«Героя» каждый был достоин,
А может их и чтить не стоит.
Ведь их на Полюсе спасли.

Пешком они не возвращались,
С Барнео ждали вертолёт,
Ведь всё семье Шпаро прощалось,
За то, что прёт всегда вперёд.

А если, что не получилось,
Вся слава держится на лжи,
Быть Первым, чтобы не случилось,
Успеть бы только доложить.

А победителей не судят,
Отметит подвиг Президент,
И в «Комсомолке» пьянка будет,
Как их спасали все забудут,
И лишь Шпаро запомнят бред.

…Буквально мгновенно пришли эти дипломы из Лондона. Когда вы войдете в наш офис, вы первое, что увидите, сразу у входа по правую руку висят 4 диплома Книги рекордов Гиннеса, мы очень ими гордимся. Там есть у нас много всяких достойных наград. Сейчас, например, в этом году повесили классную фотографию, где мы 22 апреля сфотографировались с Владимиром Владимировичем Путиным, который принимал наших детишек из детских домов, коррекционных школ, которые в этом году прошли 100 километров до Северного полюса. Ну, вот этой фотографией мы тоже гордимся. Была классная встреча…

Константин Коханов: Прервём разговор ведущего радиопередачи «Без дураков» Сергея Корзуна с Дмитрием Шпаро и послушаем, что рассказал о лыжном путешествии полярной ночью на Северный полюс» его сын:

Матвей Шпаро: Экспедиция стартовала 22 декабря 2007 года и финишировала 14 марта 2008-го года. С напарником Борисом Смолиным мы вышли за пределы человеческих возможностей и в течение полярной ночи дошли до Северного полюса. Более 80 дней экстремально низких температур, кромешной тьмы и совершенно не дружественных условий…
… Когда мы оказались с Борей в Арктике, то тащили каждый по двое саней, общий вес которых был 140 килограммов. Потому что, чтобы 80 дней путешествовать, ты должен, как минимум, просто 86 килограммов еды с собой иметь… Мы стартовали мы с тем, чтобы достичь действительно Северного полюса автономно и у нас было с собой продуктов на 90 дней, и у нас было с собой ружье, аптечка, несколько телефонов, которые ломались и которые мы выкидывали. У каждого было по 15 килограммов одних только батареек для того, чтобы обеспечить связь и съемку. В общем, 280 килограммов на двоих.
Подробнее: WWW.KP.RU: https://www.kp.ru/daily/26806/3841780/

Константин Коханов: А теперь обратим внимание на самое главное, о чём семейство лыжников Шпаро старается не вспоминать и о чём даже их спонсоры из «Комсомольской Правды» не любят распространяться:

Газета «Московский комсомолец» от 02.04.2008 в 19:37, Анастасия Гнединская «На лыжах до полюса – всего за одну ночь»

Российские полярники Шпаро и Смолин поставили мировой рекорд в присутствии репортера “МК”.

1 апреля 2008 года в столицу наконец-то вернулись Матвей Шпаро и Борис Смолин – двое отважных путешественников впервые в истории дошли до Северного полюса на лыжах полярной ночью.

На рискованный марш-бросок потребовалось ровно 100 дней – 84 дня заняла сама “лыжня”, и еще более двух недель путешественники ждали, пока на ледовой базе Барнео – перевалочном пункте между Северным полюсом и Большой землей – будет готова взлетная полоса. Вместе с экспедицией “снимать” полярных первопроходцев со льдины отправился на вертолёте и корреспондент “МК”.

- Ну слава богу, вы приехали! Мы уже вас заждались. Даже, грешным делом, подумали, что это первоапрельский розыгрыш, – Борис и Матвей побросали сигнальные факелы и что есть духу, увязая в сугробах, понеслись к вертолету.

- Если бы вы задержались еще на несколько дней, нам пришлось бы совсем худо. Горючего осталось едва ли на 12 часов: последние дни мы зажигали горелку, только чтобы разогреть еду и отогреть озябшие руки…

-Какие планы у вас на ближайшие дни по прилете домой? — спросил: “МК” у покорителей Северного полюса.

- Как только окажемся в Москве, первым делом помоемся и побреемся. Мы ведь три месяца себя со стороны не видели. А на следующий день пойдем с семьями и друзьями в ресторан — хочется по огромному куску парной говядины, — честно признались ребята.

Правда, наслаждаться всеми благами цивилизации им предстоит недолго — уже через 12 дней Матвей и Борис вновь отправятся к макушке мира. Но уже не одни — с полярными первопроходцами покорять Северный полюс пойдет детская экспедиция.
Авторы: АНАСТАСИЯ ГНЕДИНСКАЯ, МОСКВА – СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС – МОСКВА
Подробнее: https://www.mk.ru/editions/daily/article/2008/04/02/47191-na-lyizhah-do-polyusa-vsego-za-odnu-noch.html

Константин Коханов: Из разговора ведущего программы «Без дураков» Сергея Корзуна с Дмитрием Шпаро, чувствовалось, что его больше всего интересовало, какими в советское время наградами обделили «великого комсомольского путешественника».

…С. КОРЗУН: А самая главная ваша награда, она где-то внутри? Либо внешние тоже имеют значение? Вот писали о том, что должны были по всем параметрам дать вам Героя Союза за 79-й год.

Д. ШПАРО: Ну, если откровенно, то это больной вопрос для меня.

С. КОРЗУН: Да?

Д. ШПАРО: Да. Значит, разумеется, правильно, что награда и оценка внутри, это правильно. Это, конечно, самое главное, и я понимаю, что так должно быть, потому что есть какие-нибудь, скажем, там, великие люди, которых…, например, скажем, диссиденты, которые в советское время уехали и сделали для истории страны так много, что вообще, может быть, ни с кем не сравнишь. И, конечно, никаких наград они в своей стране не получили. И, конечно, поэтому у них вот эти ощущения то, что они сделали какое-то большое дело, оно внутри у них, они должны быть, этим внутренним состоянием как-то жить, оно их сопровождает. Но дело в том, что существует определенная конкурентная среда, и когда ты видишь, что человек, который сделал реально меньше, чем ты, получает награду, а ты эту награду по каким-то причинам не получаешь, то на самом деле становится просто досадно. Ну, с этим ощущением я живу, действительно, это так.

С. КОРЗУН: Но вы же…

Д. ШПАРО: Но лучше эту тему не продолжать.

С. КОРЗУН: Не будем. Вы же не за наградой шли тогда на полюс в 79-м году.

Д. ШПАРО: За Северный полюс я получил орден Ленина.

С. КОРЗУН: Да.

Д. ШПАРО: И, понимаете, это было важно тогда, но было важно даже не для меня, тогда, это я сейчас понимаю, на самом деле ценность награды. Тогда я этого не понимал. И тогда для меня было самое поразительное, что мне первый раз в жизни позвонил Борис Николаевич Пастухов, первый секретарь ЦК комсомола, он мне никогда не звонил, потому что, понимаете, ну, представить себе, что тебе позвонил, скажем, Брежнев, невозможно, но для меня Пастухов был Брежневым. Так вот, он мне звонит в полдвенадцатого ночью и говорит: Дмитрий, Сам подписал. Это Сам – значит, с большой буквы, то есть, генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза, сам Леонид Ильич Брежнев подписал. Так это была радость больше всего для Пастухова, не для меня, потому что это была оценка той самостоятельности, той независимости, которую Пастухов проявил, когда нас отпустил на Северный полюс.

С. КОРЗУН: Там же был конфликт какой-то в руководстве?

Д. ШПАРО: Это мы уже все, вернулись, все довольны, понимаете, все безумно счастливы: вот советские ребята первые в истории дошли до Северного полюса. Значит, мы – национальные герои, наш Северный полюс стал более нашим, чем не нашим, и так далее. Но это я говорю про другое. Я говорю про личное ощущение, эта награда была больше награда Пастухову, чем мне, в каком-то смысле слова. Точнее так: она для него была более важна, чем для меня. Я так думаю.

С. КОРЗУН: Но вы за кадром участвовали в какой-то там, наверное, подковерной борьбе, поскольку были разные точки зрения на это. И, судя по публикациям некоторым, Суслов в конце концов сказал: молодые ребята пускай идут, это когда вы уже были в дороге. Это правда или легенда?

Д. ШПАРО: Не-не-не, это с чужих слов, потому что мы в это время шли, но с чужих слов обстояло дело, так что МихВас, значит, Зимянин, вызвал Пастухова и сказал, что, ты положишь партбилет на стол, если не вернешь своих ребят, а мы уже шли. Ну вот, все, конечно, были в панике, и мы там на льду обсуждали вопрос, что вот если прилетит за нами вертолет, то, как сделать так, чтобы с вертолета нас не видели.

С. КОРЗУН: Чтобы он вас не нашел.

Д. ШПАРО: Да, это сделать легко, и нас никто и не нашел бы. Но это все-таки были некие такие досужие размышления лыжников, вот. А что происходило в Москве, да, говорят, что после этого Суслов, член Политбюро, более высокий ранг, сказал: пусть ребята идут, это нужно стране.

С. КОРЗУН: Почетный эскорт из ТУ-95 тоже был там, из стратегических бомбардировщиков?

Д. ШПАРО: К нам ребята прилетали. Причем, значит, это прилетали два самолета, противолодочные бомбардировщики. Звено. Ох, как они красиво смотрелись там на солнце среди льдов, надо льдами, просто изумительно…

С. КОРЗУН: Напомню, что сегодняшний мой гость – путешественник Дмитрий Шпаро. Мы остановились на ТУ-95, да, которые летали над вами, очень красивая картина. Я назвал это эскортом, понятно, в шутку. Это было сопровождение, серьезно? Либо каких-то там геополитических осложнений опасались, типа, выкрадут вас оттуда из Канады или из Соединенных Штатов, откуда-то?

Д. ШПАРО: Да, я думаю, что это была такая красивая демонстрация. Но может быть, какая-то польза была такая прагматическая, потому что самолетам на нас было выйти трудно. Вот. Мы с экипажами переговаривались. Когда мы подходили к полюсу, и была очень плохая погода, они там устроили какой-то сброс своих грузов. Вот. Они все фотографировали. Но если уйти от всего от этого, от политической демонстрации, от каких-то производственных целей, могу сказать, что командиром звена, который к нам прилетал – а это были вообще самолеты Северного флота – был такой Владимир Дейнеко, тогда полковник, а потом генерал-полковник, который командовал авиацией военно-морского флота. Мы с ним остались очень близкими друзьями.

С. КОРЗУН: Хотя тогда так и не встретились.

Д. ШПАРО: Такой чудесный человек, так, в общем, как-то по жизни мы вот шагаем вместе… Тогда была очень красивая встреча уже в декабре 79-го года, когда мы поехали в Североморск и были там гостями, не знаю, может быть, комсомольцев Северного флота. Там был у них и, может быть, и сейчас есть замечательный музей, и в этот музей мы отдавали тот вымпел, огромный длиннющий вымпел ВМФ, который нам сбросили с самолета во время похода на Северный полюс. Это вот такие трогательные вещи, какие-то хорошие реликвии, хорошие воспоминания. Каждое воспоминание, оно как реликвия. Все это очень приятно вспоминать.

С. КОРЗУН: Говорят, у вас какая-то хитрая рация там была в походе, чуть ли не вами собранная или кем-то из ваших сотрудников.

Д. ШПАРО: У нас был великолепный старший радист Леонид Лабутин, и вот, как я понимаю, вот эту самую станцию, которую он сделал, она называлась Ледовая, потом модифицировали и довольно быстро запустили в производство. И ее некий вариант использовали, я думаю, наши спецы из военной разведки в Афганистане.

С. КОРЗУН: Потому что, молодым это покажется странным, но тогда не только космической, но, в общем, и мобильной связи тоже не было…

Д. ШПАРО: Вы знаете, Сергей, как интересно на самом деле! Ведь сейчас вот мы говорили про 79-й год…

С. КОРЗУН: Да, 79-й.

Д. ШПАРО: У нас был коротковолновый передатчик. Вот.

С. КОРЗУН: Да. И вы, кстати, остались радиолюбителем, насколько я понимаю, у вас радио позывной есть свой.

Д. ШПАРО: Да, это так. Ну, и схема связи была, та, которую изобрел Лабутин, построил Лабутин, она была безупречной. Мои диаграммы в «Комсомольскую правду» все-таки попадали ежедневно, не было понятия, что короткие волны не проходят, они обязательно проходили. Потому что на границе льдов, на островах, на Новосибирских островах, на острове Котельный, была поставлена очень мощная базовая радиостанция. Если наша Ледовая весила, может быть, 2,2 килограмма, там, 2,4 аккумуляторы и, там, 2 килограмма антенна, которая набрасывалась на стыкующуюся между собой мачту из лыжных палок, то там на базовой станции радиоаппаратуры было, я думаю, тонны 3. Это войска связи нам помогали. Так что, в общем, маленькая Ледовая, она вкладывалась в очень серьезную систему связи, которая была подготовлена.

А когда мы, например, шли через 10 лет в Канаду, то я помню очень хорошо разговор такой. Значит, тогда уже была так называемая пакетная связь, в каком-то смысле предтеча интернета, когда можно было сразу выплеснуть по тому же самому передатчику, та же самая Ледовая, но не отдельные слова, а целую записанную историю. И нам пользоваться этой пакетной связью разрешали чуть ли не на уровне Чебрикова, который возглавлял Комитет государственной безопасности, будучи тоже членом Политбюро.

С. КОРЗУН: В какой-то степени я подвел к вопросу, который задает Валерий Елисеев, прислал его до программы. Что можно сделать в Арктике без зарубежных технологий? Ну, в 79-м у вас вообще не было, наверное, никаких зарубежных технологий, я так, полагаю. А сегодня, в более поздних экспедициях?

Д. ШПАРО: Ну, видите, как? Сейчас мы идем 7 лет подряд, в этом году 7-й раз в апреле мы организуем российскую молодежную экспедицию «На лыжах – к Северному полюсу!». 7 лет, каждый раз по 7 человек. Вот, значит, в этих экспедициях принимали участие 49 ребят. И должен вам сказать, что это, наверное, из 38-ми разных регионов. А количество детей, которые принимали участие в отборах, оно очень большое, потому что эти 7 человек мы выбираем сами. Сперва вместе с министерством спорта, вместе с Мутко, мы ищем по регионам желающих, они приезжают в наш карельский лагерь в марте месяце, там, человек 40-60, и там после вот 11-дневного серьезного очень отбора, который на самом труднее, чем сам поход к Северному полюсу, мы отбираем вот эту семерку.

С. КОРЗУН: Человеческий материал – это понятно…

Д. ШПАРО: И вот, значит, ребята идут по лесу. Значит, ну, какие средства безопасности у них? Ну, там, они идут от станции Борнео, на станции Барнео есть два вертолета Ми-8, которые там просто должны быть, такая нужда у станции Борнео, не ради нас, понятное дело. Ми-8 – это наши вертолеты отечественные. Я думаю, что они такие совершенно безупречные, на уровне самых высоких мировых стандартов – может быть, лучшие в мире в своем как бы эшелоне, в своем предназначении. Затем у ребят есть спутниковые телефоны.

С. КОРЗУН: Российского производства?

Д. ШПАРО: Нет, нет, спутниковых телефонов российских нету. Во всяком случае, которые работали бы там, на Северном полюсе, таких нету.

С. КОРЗУН: Дальше лыжи, там, санки…

Д. ШПАРО: Еще есть спасательный буй системы КОСПАС-САРСАТ. Вот. Это наш буй, который сделан в НИИ КП, НИИ космической промышленности. Хороший буй: маленький, надежно работает. Каждый раз мы его проверяем перед очередным путешествием, каждый раз он оказывается хорошим, каждый раз мы обновляем батареи, которые все-таки служат тоже очень долго. Ну, мы как бы перестраховываемся. Ну, и он попадает в специальные анналы, для того чтобы за ним здесь в Москве, и не в Москве, вообще по всему миру следили. Ну, вот, а что касается…

С. КОРЗУН: Одежда, обувь…

Д. ШПАРО: Видите, как, вот вы спросили по поводу каких-то таких серьезных вещей, но если говорить про одежду, то вообще одежда, конечно, хорошая или ботинки хорошие – это все норвежское или, может быть, американское. Потому что сейчас одежда, настолько вообще продвинутая для путешественников по сравнению с теми годами, когда мы ходили к Северному полюсу, вот материалы, они необыкновенные, понимаете? Просто необыкновенные. Они там пропускают воздух в одну сторону, пропускают влагу в одну сторону, они там пропускают воздух и влагу, но не пропускают холод и ветер, и так далее и так далее, все что угодно. Вот. Но что касается, например, питания, то как было все, так и осталось: продукты наши, и ничего более замечательного, чем те продукты, которые мы взяли у себя, нету. Ну, правда, вот к Северному полюсу, к этой вот апрельской экспедиции, нам каждый раз привозят сало из Донбасса.

С. КОРЗУН: (смеется) То есть, нашли зарубежный продукт.

Д. ШПАРО: Мы считаем, что там все-таки сало самое хорошее.

С. КОРЗУН: Вообще пища должна быть калорийной, с большим количеством жиров или что там?

Д. ШПАРО: Ребята идут на 7 дней – это не очень принципиально. А сейчас с нашими детьми в этом году, поскольку это были все трудные дети, значит, вместе с Матвеем и с Борисом, и с этой семеркой детей ходил на лыжах Павел Астахов. Он вообще вегетарианец, и встала очень трудная проблема, как же вот на самом деле его кормить, потому что сало он уже, Павел, не ест. Ну вот, значит, обошлось – взял с собой сухие креветки, и оказалось, что это очень ценная такая пища, ребята, дети тоже с удовольствием их ели.

С. КОРЗУН: Что там за история была со спасением или с возможным спасением, подробности тогда расскажите, вот этой самой группы.

Д. ШПАРО: Да нет, истории не было. Надо понимать… Я объясню вот вам на пальцах. Значит, смотрите, дети доходят до Северного полюса. На Северном полюсе надо устроить некую торжественную церемонию, и хорошо туда привезти журналистов. Вот, например, 22 августа приглашаю вас на Северный полюс, для того чтобы вы вот от «Эха Москвы» приехали туда с микрофоном и записали вот какие-то голоса детей на Северном полюсе. Кстати, мы детям всем разрешаем с Северного полюса по спутниковому телефону позвонить домой. В этом году были, скажем, детдомовцы, они звонили в свой детский дом. Они свои детские дома, кстати, очень любят. И вот разговаривают с Северного полюса. Значит, поговорить на Северном полюсе – это уже само по себе интересно, это как бы остается в жизни.

А для того, чтобы этих журналистов туда привезти, нужно улететь из Москвы на самолете. И я эту группу организую. И вот последние 7 лет я каждый год прилетаю на Северный полюс. Для меня это такая счастливая отдушина по жизни. Вот вы меня спросили про длительные путешествия, я вам сказал, что я не участвую, с этого мы начали разговор. А на Северный полюс я лечу. Если идеально, то полет на Северный полюс занимает всего 26 часов. Но если не идеально, если ты прилетел в Мурманск, и оказалось, что там нелетная погода, ты в Мурманске сидишь. Потом ты перелетаешь на станцию Нагурская – это наша самая северная, совершенно замечательная погранзастава. Там ты опять можешь посидеть, но, скорее всего, ты будешь сидеть в Мурманске, потому что уже в Нагурскую тебя не пустят, там не так комфортабельно сидеть. А последняя точка, куда самолет прилетает – это как раз и есть ледовый аэропорт станции Барнео. Таким образом, мы летим. Ребята пришли на Северный полюс. За 5 дней мы вылетать не можем, потому что никто из журналистов не полетит за 5 дней. Ты что, Дмитрий, очумел, что ли? Значит, мы вылетаем более-менее впритык, рассчитывая, что погода все-таки будет хорошая. В этом году погода плохая. Сидим в Мурманске один день, сидим в Мурманске два дня.

Ну, вот, а те ребята, которые уже пришли на Северный полюс, с ними Астахов, и они, значит, начинают переживать, особенно начинает переживать Астахов сам. Это понятно. Потому что 22 апреля запланирована встреча в Кремле, и надо 22-го обязательно вернуться. Павел Алексеевич считает, что если он будет много об этом говорить, то люди будут больше стараться полететь. Это на самом деле отчасти так, я сам тоже со всеми начинаю ругаться, пишу, звоню, пишу какие-то письма, телеграммы. Но фактически все стараются, все лезут из кожи по-настоящему, чтобы мы летели. А с нелетной погодой никто ничего поделать не может.

С. КОРЗУН: То есть, никакой реальной физической угрозы, там, состоянию путешественников не было?

Д. ШПАРО: Наших детей на полюсе? Не было, не было.

С. КОРЗУН: А можно от этого вообще застраховаться или нет?

Д. ШПАРО: От нелетной погоды?

С. КОРЗУН: Нет, от, не знаю, раскола льдов – ну, мало ли чего там с советским…

Д. ШПАРО: Нельзя. А как можно застраховаться? Нет, там все по-настоящему.

С. КОРЗУН: Дети все понимают и идут…

Д. ШПАРО: Чем хороши эти путешествия? Чем они хороши, почему ими можно гордиться? Потому что они настоящие, там ничего нет понарошного, не взаправдашнего. Это так же, как в нашем лагере в Карелии. Вот мы приглашаем детей, у нас лагерь «Большое приключение» в Карелии. Понимаете, чем хороши те путешествия, в которые отправляются дети в Карелии? Там ничего не происходит не по-настоящему. Они идут в хорошее автономное путешествие на катамаранах, там, или на велосипедах, или пеший поход с касками. Но они идут либо на 7 дней, либо на 14 дней, либо на 21 день, но это настоящее путешествие. Там работает маршрутная комиссия наша собственная, которая, в общем, как бы сделана по всем канонам Федерации спортивного туризма. Там есть маршрутные книжки, они все получают справки. И для того, чтобы пройти маршрут более сложной категории на следующий год, они должны получить в этом году справку о том, что они ходили в маршрут минимальной категории сложности. И очень многие дети таким образом мотивируются дополнительно.

С. КОРЗУН: Сопровождающих много? Как безопасность обеспечивается? Дети все-таки…

Д. ШПАРО: Когда? На Северный полюс?

С. КОРЗУН: Нет, в вашем лагере, например …

Константин Коханов: Ведущему программы «Без дураков» Сергею Корзуну становится ясно, что Дмитрий Шпаро, на Северном полюсе, никакой абсолютной безопасности гарантировать не может и говорить правду, что было на самом деле с группой детей из детских домов, поскольку это были все трудные дети, и поэтому вместе с Матвеем Шпаро и Борисом Смольным, с этой семеркой детей ходил на лыжах на Северный полюс детский омбудсмен Павел Астахов. Наверно только благодаря именно Павлу Астахову в Москве узнали, что молодежная экспедиция вместе с ним заблокирована на Северном полюсе:

21.04.2014 00:20, Российская газета – Федеральный выпуск № 90 (6362), Павел Петровский «На полюсе нелётная погода».

Арктическая экспедиция Матвея Шпаро второй день ждёт вертолета с Большой земли

Седьмая российская молодежная арктическая экспедиция «На лыжах – к Северному полюсу!» получилась самой сложной из всех, которые были ранее. На полюс в этом году отправились известные полярники Матвей Шпаро и Борис Смолин, а также детский омбудсмен Павел Астахов и семь подростков.
Экспедиция стартовала 10 апреля с дрейфующей станции «Барнео». За это время путешественники сумели преодолеть 180 километров, а затем по традиции подняли в конечной точке маршрута флаги своих регионов и сыграли в футбол. При этом и Шпаро и Смолин признали, что нынешний поход стал самым изматывающим из всех предыдущих, так как практически все время был сильный дрейф льдов, а сильный холодный северный ветер буквально валил людей с ног.

Ветер преподнес неприятный сюрприз, и в самом конце разыгравшаяся снежная буря не позволила приземлиться вертолету, чтобы забрать полярников. Члены экспедиции вынуждены спасаться от непогоды, сидя в палатках. Увы, но погодные условия на момент подписания номера «РГ» в печать по-прежнему оставались неблагоприятными, и эвакуация путешественников не представлялась возможной. При этом спасатели внимательно следят за происходящим и верят, что в ближайшее время вертолет сможет забрать полярников (с Северного полюса).
Ну а пока летчики ждут хорошей погоды, путешественники рискуют остаться без продуктов питания и топлива. Павел Астахов в своем «Твиттере» написал о том, что топлива для горелки осталось очень мало, а из еды имеется только половина кулича, который оказался в рюкзаке Матвея Шпаро:

«Кулич превращается в ледышку, так что размораживаем. Он очень поможет нам переждать бурю. Команда сильна духом. Ребята не унывают, ждем вечера. По рации сообщили, что вечером, возможно, удастся прислать вертолет с «Барнео»», – (явно особо в это не веря) всё-таки сообщил Астахов, (скорее всего, чтобы этим сообщением, успокоить самого себя).

4.

03.05.2014 года, «Собеседник», Сергей Пустовойтов
«Заложники Арктики. Как спасали Павла Астахова и его детскую экспедицию»

В середине апреля семеро подростков под руководством полярных путешественников Матвея Шпаро и Бориса Смолина при участии уполномоченного по правам ребенка при президенте РФ Павла Астахова отправились на лыжах к Северному полюсу. Но в пункте назначения снежный буран отрезал маленькую экспедицию от внешнего мира. Наш корреспондент принял участие в операции по спасению полярных заложников.

Эта экспедиция – седьмая по счету, организованная клубом «Приключение» Дмитрия и Матвея Шпаро. Сначала был конкурсный отбор, по итогам которого и были выбраны семеро смельчаков. На этот раз ими стали воспитанники детских домов, ученики коррекционных школ и интернатов. Вместе с ними на полюс отправился и Астахов. И вот теперь спустя полторы недели мы летим за ними.

Вылет – из Шереметьево спецбортом ФСБ с экипажем без имен и фамилий. Спецборт – это АН-72, военно-транспортный самолет, который почему-то называют «чебурашкой» и «аэродинамическим недоразумением» из-за характерного расположения двигателей…

В импровизированном экономе всего 20 кресел. Привыкшим к просторным эйрбасам здесь неуютно. Но на Северный полюс они не долетят, а АН-72 – вполне. Ему для взлета нужно всего 400 метров – бесценное качество в условиях постоянно ломающегося льда.

Сначала нам надо в Мурманск. Потом, после дозаправки, – в «Нагурское», самую северную погранзаставу России. До Мурманска долетели и теперь ждем у Баренцева моря погоды. Но там метет, и командир экипажа советует расслабиться и ждать новостей. За время ожидания мой лексикон обогащается выражением «низовая метель». Это когда при ясной погоде земли не видно. Такая история сейчас как раз в «Нагурском». В «Барнео», нашей следующей остановке, ещё хуже – говорят, что там из-за метели не видно вообще ничего.

Читаю душераздирающие твиты, которые Астахов с помощью спутникового телефона передает на большую землю: «Погода все еще держит нас в плену. Из еды осталась только половина пасхального кулича. Горючего и того меньше», «Топлива для горелки осталось очень мало. Из еды только мука. Печем лепешки из топленого снега, чтобы хоть как-то поднять настроение».

В процессе ожидания узнаю много интересного про арктическую дрейфующую станцию «Барнео» – она функционирует каждую весну всего в течение месяца. Там селятся исследователи и очень богатые туристы. Перед открытием станции на неё завозится трактор – он нужен для уборки аэродрома…

Спустя два дня ожидания приходят хорошие новости: за ребятами отправлен вертолёт, все спасены. Осталось доставить их в Москву. И сделать это нужно до утра 22-го: у Астахова встреча с Путиным. А к нему, как к директору школы, лучше не опаздывать. Мы вылетаем, чтобы встреча в верхах состоялась вовремя.

После посадки в «Нагурском» слышу разговор членов экипажа: они тихо обсуждают какие-то сложности. Уточнять бесполезно. За бортом дикий холод. Нас предупреждают, чтобы не разбредались: белые медведи не дремлют. Пока суд да дело, ветер стихает. В Арктике всегда так: погода может меняться каждые пять минут.

Наконец объявлена боевая готовность: через 10 минут все должны быть в самолёте. Терять нельзя ни секунды – на «Барнео» затишье, и неизвестно, сколько оно продлится. К тому же тяжелому самолету нельзя долго находиться на льдине – в это время года ее толщина не превышает 1,5 метра, а под ней 4 километра воды. Эта цифра никак не укладывается в голове.

Через полтора часа полёта мы на «Барнео», куда доставили застрявших на полюсе детей. Впрочем, они выглядят вполне довольными жизнью…

Между «Барнео» и Москвой – снова остановка в «Нагурском». По дороге к заставе Павел Астахов узнает, что одну из журналисток зовут Настей:

– С этим именем у меня связана необъяснимая история, – рассказывает он. – В любом детском доме первая девочка, которая меня встречает – Анастасия. Старший сын женат на Анастасии. Средний сын встречается с девушкой, которая крещена как Анастасия.

– Видите сугроб? Это столько намело, – дождавшись конца истории, говорит ему пограничник. – Полосу чистили три дня.
– Принято, – строго отвечает Астахов. – Расскажу Путину, что пограничники полосу чистили все время, а последние три дня – особенно.

На заставе ребят ждут бильярд, настольный хоккей и горячий чай. В последние минуты перед отъездом Павел Астахов успевает щелкнуться для Инстаграм, и вот мы уже берем курс на Москву. Через шесть часов – посадка в Шереметьево.

Наконец-то набираюсь смелости и спрашиваю одного из членов экипажа, о чем они там шептались в Нагурском. – «Взлетной полосы не было видно», – говорит он. – «Садились на ощупь». Несмотря на московское тепло, по моему телу пробегает арктический холод…

Подробнее:

https://sobesednik.ru/obshchestvo/20140503-zalozhniki-arktiki-kak-spasali-pavla-astahova-i-ego-detskuy

Константин Коханов: Начни Дмитрий Шпаро рассказывать всё, как было на самом деле, у радиослушателей и у самого ведущего программы «Без дураков» Сергея Корзуна, могли возникнуть вопросы о том, что было бы с детьми на Северном полюсе, если нелётная погода продержалась тогда ещё больше недели?

Поэтому Сергей Корзун перевёл разговор с Дмитрием Шпаро о безопасности детей на Северном полюсе, к безопасности детей в его лагерях «Большое приключение» в Карелии и Краснодарском крае, то есть к обычному словесному поносу, с запахом натурального говна.

Из приведённой выше статьи журналиста «Собеседника» Сергея Пустовойтова «Заложники Арктики или как спасали Павла Астахова и его детскую экспедицию», я специально исключил эпизод, что тогда было с детьми на самом деле, чтобы читатели осознали то, чем могло закончиться путешествие детей в один конец на Северный полюс, в котором не предусматривалось их самостоятельного возвращения на станцию «Барнео»:

«…Через полтора часа полета мы на «Барнео», куда доставили застрявших на полюсе детей. Впрочем, они выглядят вполне довольными жизнью.

16-летняя Алена Карпенко из Новокузнецка рассказывает взахлёб:

– Мы проходили по 17 километров, потом разбивали палатку, устраивали ночлег. Когда пришли на Северный полюс, каждый поставил флаг своего города или района. А ночью началась буря, и почти все флаги улетели. Утром встали, а их нет. Мой остался. Однажды слышали, как кто-то ходил вокруг палатки. Страшно было. И Павел Алексеевич из палатки из окна стрельнул.

Храбрый Астахов похудел и даже, кажется, загорел (и что же) «рассказывает он с не меньшим восторгом»:

– Снег все время шел разный: то липкий, то сухой, то большими кристаллами, как бриллианты, – рассказывает он с не меньшим восторгом. – И мы видели радугу вокруг солнца, такое бывает только на Северном полюсе. Было все плохо, и когда она появилась, поняли, что все будет хорошо.
Арктика производит странное впечатление: если бы не проплывавшие под крылом самолета льдины, ни за что не догадался бы, что сам находишься на одной из них. Вокруг – снежная пустыня, усеянная такими же снежными барханами. Да и «на улице» минус 15 и безветренно. Но говорят, что нам повезло: пока ребята покоряли полюс, стоял адский холод.

И в чём признаётся Матвей Шпаро и что он сделал, когда 16-летний Ахурамазд Муминджанов из Сургута обморозил руки:

– Когда я увидел его побелевшие руки, я испугался, – признается Матвей Шпаро. – Впервые столкнулся с такими большими обморожениями. Мы спросили у ребят, кто из них готов стать руками этого парня. Вызвался Никита Некрасов. Он и лыжное крепление затягивал, и куртку застегивал, чай наливал – Ахурамазд свои варежки практически не снимал.

Николаю Зайцеву из Борисоглебска всего 17 лет, но он уже философ:

– Арктика завораживает, – говорит он, – кажется, что одинаковый пейзаж может надоесть. Но постоянно что-то новое происходит. Думаешь, не образовалась бы трещина под тобой. На третий день похода мы подошли к полынье, и было не видно, где её обходить. Стало страшно. Но когда нашли переход, на душе стало легче. Я подумал, что это была чья-то помощь.

По дороге Матвей Шпаро рассказывает о самых серьезных сложностях, с которыми он столкнулся. И это не холод или медведи:

– Я могу словами замотивировать любого, – говорит он, – но с нами были двое глухих ребят. – И, если бы кто-то из них по дороге к Северному полюсу сдался бы и попросил вызвать вертолет, я был бы полностью обезоружен. Я просто не смог бы подобрать нужные слова. Но, слава Богу, все выдержали. Вообще, ребята из детских домов более закаленные, чем те, кто играет в «пи-эс-пи» …
Подробнее: https://sobesednik.ru/obshchestvo/20140503-zalozhniki-arktiki-kak-spasali-pavla-astahova-i-ego-detskuy
Как юный сургутянин покорил Северный полюс:

https://www.mngz.ru/ugra/501586-kak-yunyy-surgutyanin-pokoril-severnyy-polyus.html

Константин Коханов: Слава Богу повезло!!! И даже по возвращении сам Президент России Владимир Путин встретился с командой подростков Матвея Шпаро и Павла Астахова, чтобы всё узнать про эту экспедицию из первых уст. Ему, наверно было бы интересно услышать, как для того, чтобы у Павла Астахова не сорвалась с ним встреча 22 апреля 2014 года, лётчики из ФСБ, рискуя жизнью, ну ладно бы только своей, но и жизнью летевших с ними журналистов, сажали самолёт АН-72 на погранзаставе на Земле Франца Иосифа, в условиях сильной метели при полном отсутствии видимости, практически вслепую, скорее всего, первыми в мире.
Но Президент России Владимир Путин этого не узнал и поэтому не отметил их подвиг высокими правительственными наградами, как и подвиг руководителей полярной экспедиции Матвея Шпаро, Бориса Смолина и Павла Астахова, которые сделали всё возможное, чтобы Ахурамазд Муминджанов, кроме своих рук, ещё бы заодно не обморозил гениталии, справляя малую и большую нужду за палаткой, на сорокаградусном морозе.

…Д. ШПАРО: В нашем лагере группа из 10 человек, с ними профессиональный инструктор. Причем, понимаете, Сергей, мы создаем, мы создали вот лагерь, но мы создали школу инструкторов, у нас свои качественные инструктора. Уже 6 лет, 7 лет подряд в марте месяце мы проводим две школы для инструкторов, которые будут работать в лагере. Сначала они проходят теоретический курс. Причем ребята приезжают из разных регионов, довольно мало москвичей. Из разных мест, иногда даже из Красноярска, издалека, приезжают в эту школу. Потом следующая неделя в конце апреля – это у них практическая работа. И вот кто прошел семинар – один, и прошел практическую работу вторую неделю в конце апреля на воде, то они имеют возможность поехать в наш лагерь, уже они в лагере получают зарплату. И после всего этого, после практики сдать экзамены. И тогда они получают корочки уже не у нас, а в федерации, о том, что они являются инструкторами по туризму. И потом они свой инструкторский класс могут повышать. Инструктор третьего класса получает столько-то, инструктор второго получает существенно больше, инструктор первого класса получает еще больше. Для того чтобы перейти с одной ступени инструкторской на другую, они или по весне в мае, или осенью ходят в сложные свои инструкторские походы. Вот как-то здесь я недавно связывался с МЧС Таджикистана, потому что они шли там по какой-то совершенно кошмарной реке в Таджикистане, наши инструктора. И мы все это делаем, все это делает наш клуб. Мы им даем на это, частично они сами оплачивают эти походы, а частично мы их финансируем. Ну, а это получается, наши инструктора качественные, они знают, что делать с детьми. Понимаете, это борьба за качество. Я думаю, что это, может быть, самое лучшее, что происходит в нашем лагере.

С. КОРЗУН: Дмитрий Шпаро в программе «Без дураков» на радио «Эхо Москвы». Еще несколько вопросов. Известно, что в одной из ваших экспедиций, кажется, в Канаду ходил с вами не безызвестный, а сильно известный сегодня Федор Конюхов, да? Там какие-то истории были с этим походом, будто бы, рассказывают всякие сказки, что он присоединился в последний момент, в списке не должен был быть…

Д. ШПАРО: Это длинная история, Сергей – сейчас на это уже времени не хватит…
Подробнее: https://echo.msk.ru/programs/korzun/1365676-echo/

Для справки – материалы из газет «Российская газета», «Московский комсомолец», а также из радиопередачи радиостанции Эхо Москвы», подробнее:

https://rg.ru/2014/06/03/shparo.html

https://www.mk.ru/social/2019/03/25/tri-vypushhennye-rakety-tak-i-ostalis-zagadkoy-ekspedicii-shparo.html

https://www.mk.ru/editions/daily/article/2008/04/02/47191-na-lyizhah-do-polyusa-vsego-za-odnu-noch.html

https://echo.msk.ru/programs/korzun/1365676-echo/

Константин Коханов: Очень странно выглядел вопрос ведущего программы «Без дураков» Сергея Корзуна заданный Дмитрию Шпаро о Фёдоре Конюхове, с которым он «ходил в Канаду» о всяких сказках и каких-то историях и не менее странно также выглядит ответ Дмитрия Шпаро, что это «длинная история»:

С. КОРЗУН: Дмитрий Шпаро в программе «Без дураков» на радио «Эхо Москвы». Еще несколько вопросов. Известно, что в одной из ваших экспедиций, кажется, в Канаду ходил с вами не безызвестный, а сильно известный сегодня Федор Конюхов, да? Там какие-то истории были с этим походом, будто бы, рассказывают всякие сказки, что он присоединился в последний момент, в списке не должен был быть…
Д. ШПАРО: Это длинная история, Сергей – сейчас на это уже времени не хватит…

Константин Коханов: Конечно, оба (Корзун и Шпаро) прекрасно знали, что об этом путешествии «пешком до Канады через Северный было уже написано, в очередной раз, ещё не так давно, в 2013 году, к тому же достаточно подробно в «Российской газете», поэтому имеет смысл привести полное содержание, опубликованной в ней статьи:

27.02.2013, 00:20, Российская газета – Федеральный выпуск № 42 (6018), Владимир Снегирев «Пешком до Канады. Неизвестные страницы из истории экспедиции, которая 25 лет назад прогремела на весь мир»:

3 марта 1988 года на мысе Арктический (архипелаг островов Северная Земля) наблюдалась невиданная для этих широт картина: кутаясь в пуховые куртки и притоптывая на лютом морозе, советские и иностранные корреспонденты окружили стайку лыжников. Свет юпитеров, вспышки фотокамер… Что за чудо в полярной глуши? И отчего такими озабоченными выглядят облаченные в походное снаряжение тринадцать лыжников? А-а, вот оно что: этим ребятам предстоит прямо сейчас ступить на дрейфующий лед и сделать то, на что не замахивался прежде никто. Пройти пешим ходом от берегов СССР через полюс до Северной Америки. То есть пересечь весь Ледовитый океан.

«Полярный мост» – такое название получила международная спортивная экспедиция, которая стала одним из ярких событий эпохи перестройки. 26 апреля 1988 года её участники – девять наших и четыре канадца – достигли Северного полюса, где по этому поводу состоялась трогательная церемония с присутствием министров СССР и Канады. Затем парни снова пристегнули к ботинкам свои широкие лыжи и теперь взяли курс на юг – к канадским берегам.

Спустя 90 дней после старта экспедиция благополучно финишировала на острове Элсмира, и дальше последовало то, что всегда венчает любое грандиозное дело: прием у канадского премьер-министра и прием у председателя Совмина в Москве, высокие награды обеих стран, восторженная пресса, фильмы и телепередачи…

Конечно, это не была чисто спортивная акция. Как не была она и только политической, призванной укрепить доверие между вчерашними врагами. Там все сошлось – и желание установить красивый рекорд, и заинтересованность лидеров двух арктических держав таким необычным образом содействовать «глобальному потеплению», а еще там случилась очень важная человеческая история, в ходе которой посланцы двух цивилизаций, прежде мало знавшие друг друга, девяносто дней жили в одной палатке, делали общую опасную работу, а затем сообща делили радость своей победы.

Когда я (Владимир Снегирев) сел за эти заметки, то задумался: что интереснее для читателя – рассказать про сам поход или про то, что ему предшествовало, что осталось «за кадром». И в итоге склонился ко второму, даром, что имел к тем событиям самое прямое отношение.

Еще неизвестно, что же было труднее – пройти этот ледовый маршрут длиной в две тысячи километров или «пробить» идею трансарктической экспедиции – сначала в коридорах Старой площади, затем в чиновничьих кабинетах Оттавы, а «пробив», найти канадских ребят, способных на такой подвиг, организовать тренировки, уговорить спонсоров, решить миллион дипломатических, таможенных, организационных и прочих проблем. Удивительно, но всего за год все эти трудности были преодолены. Не без приключений, разумеется.

Я говорю про поиски канадских ребят, потому что с советскими было проще: идея перехода принадлежала участникам полярной экспедиции «Комсомольской правды», которые в 79-м впервые на лыжах дошли до Северного полюса, а в 86-м также впервые совершили поход по арктическим льдам в условиях абсолютной полярной ночи.

Первый канадский претендент, которого мы нашли в марте 1987 года, приехав с Дмитрием Шпаро в Оттаву, был Ричард Вебер. И это сразу оказалось «попаданием в десятку». Ричард был чемпионом Канады по лыжным гонкам, членом национальной сборной. И по Арктике он успел к тому времени походить, правда, только по островам. Среднего роста, плотный, с румянцем на щеках, он с первых минут нам понравился. Упрямо сжатый рот, высокий с залысинами лоб, нос с горбинкой. Выслушав Дмитрия, Ричард сначала впал в глубокую задумчивость, а затем сказал, что готов отказаться от всех своих планов ради такого дела.

Следующим стал священник с Баффиновой Земли (крупнейший северный остров Канады) Лори Декстер. Узнав о проекте, он взял за полторы тысячи долларов билет на самолет и прилетел в канадскую столицу, чтобы попытать счастья. Лори не выглядел богатырем, но что-то в нем было такое, что привлекло внимание начальника экспедиции, и он взял священника на заметку.
Телефон в номере отеля «Аристократ», где мы остановились, звонил тогда, не переставая. Ведущие канадские газеты написали о том, что «сумасшедший русский ищет таких же безумных местных парней, чтобы связать лыжней два материка». Безумные звонили и приходили каждый день. Нам требовалось отобрать четырех. Таким был договор с канадским МИДом: на лыжню выйдут четыре канадца и семь русских. Однако с двумя следующими кандидатами все сложилось очень непросто.
В итоге к лету определились еще несколько, как нам казалось, достойных ребят, и на тренировочный сбор в Союз было решено пригласить шесть канадцев – чтобы по итогам тренировок сделать окончательный выбор. В начале августа они приехали в Москву, а затем мы все вместе отправились в Чимбулак, откуда после краткой акклиматизации должны были пройти горный маршрут по Тянь-Шаню до озера Иссык-Куль.

Когда наши ребята из экспедиции «КП» («Комсомольской Правды) попытались помочь канадцам поднять на шестой этаж гостиницы «Спорт» громоздкий багаж, дежурная по этажу стала хватать их за рукава: «Почему идете к иностранцам? Где разрешение? Кто позволил»? Парни не знали, куда деваться от стыда. Вот такие еще сохранялись времена. Но самое забавное состоит в том, что спустя три часа та же самая дежурная умудрилась «не заметить» девиц легкого поведения, которые пришли на этаж, чтобы соблазнять наших иностранцев.

15 августа. Спортбаза Чимбулак. За нашим столом в столовой сидят Мельников, Стрезев, Вебер и я. Ричард нас удивляет тем, что не ест чёрную икру, которую подают согласно рациону Госкомспорта, предусмотренному для такого рода сборов. Говорит, что в икре много соли, а это вредно. Ну, не ешь ты икру, так отдай ее товарищам, нет, он повадился сдавать деликатес вместе с грязной посудой на мойку. Петя Стрезев ему недвусмысленно намекнул, что так нельзя. Вебер с пониманием отнесся к этому совету.

23 августа. Ричард преподал нам всем хороший урок. Сегодня, на шестой день непростого пути по Тянь-Шаню с 40-килограммовыми рюкзаками, он вдруг достает из своего рюкзака груду пустых банок из-под консервов. Мы как раз шли мимо стойбища киргизов. Ричард: «Раз здесь живут люди, значит, у них должно быть специальное место для захоронения мусора». Оказывается, он этот мусор собирал все дни, пока мы шли по горам. Он себе просто не представлял, что даже крохотную бумажку можно вот так взять и бросить на землю в этих диких горах.

Из записей Р. Вебера: «Советское походное снаряжение, видимо, достойно выполняло свою задачу в прошлом, и советские парни чувствуют себя уверенно в этой одежде. Но если честно, то это снаряжение, которым пользовались наши отцы. От их ботинок у всех на ногах кровавые мозоли, от рюкзаков на плечах красные следы. Я уже знаю, что эти ребята совершили ряд хороших походов на Севере, но с точки зрения западного человека это произошло не благодаря их снаряжению, а вопреки ему».

Следующая тренировка состоялась спустя три месяца в канадской Арктике. Из Оттавы мы прилетели в маленький эскимосский поселок Икалюит. В последний вечер перед выходом в тренировочный поход по тундре среди канадцев и наших произошел спор, где справлять малую нужду. Мы всегда делали это за пределами палатки, даже в самый сильный мороз. Дмитрий довольно прозрачно намекнул, что и канадцам хорошо бы следовать этому правилу. Однако Ричард не согласился: давайте в палатке, в банку. Толя Федяков ему возразил:
- Как же так? Настаиваете на том, чтобы посуду после еды каждый раз мыть, а сами рядом с…ть будете.
Мельников его поддержал:
- Наш русский обычай предполагает туалет на улице.
- А наш американский обычай – отливать в палатке.
Так ни до чего и не договорились.

Этот короткий поход по тундре Баффиновой Земли принес нам неприятные неожиданности. Сначала Жак и затем Жильбер – два франкоканадца из Квебека – отказались от дальнейшего участия в проекте. Сырая палатка, сильный холод, тяжелый рюкзак… Они были альпинистами, привыкли к совсем другим нагрузкам. Дмитрия особенно опечалил отказ Жака, на которого он возлагал большие надежды и ставил его в своем внутреннем рейтинге вторым после Ричарда. Он пытался его уговаривать, приводил всякие аргументы, но француз стоял твердо.
Утром я спросил Лори Декстера, что он думает по этому поводу?
- В нашем деле пятьдесят процентов это физическая сила и пятьдесят – голова, – деликатно ответил священник. – Если умом ты отказался от борьбы, то никакие силы уже не помогут.

Но и это еще не все. Не дождавшись окончания тренировочного сбора, я улетел по делам в Москву. 15 декабря позвонил в Икалюит. Дима сразу снял трубку, и у нас состоялся довольно странный разговор.
- Дмитрий, – спросил я его, – как дела?
- Все очень хорошо, – ответил он, однако я сразу заподозрил неладное, потому что таким тоном об успехах не говорят.
- Как французы? – уточнил я. – Не передумали?
- Их позиция остается прежней, – сухо констатировал Шпаро.
- Выходит, канадцев остается трое?
Голос Дмитрия сделался неуверенным, таким я не помнил этот голос:
- Видишь ли, вчера о своем отказе заявил Грэм. Это был для меня совершенно неожиданный удар. Он все последние дни чувствовал себя хорошо и вполне вписался в состав.
От удивления я едва не выронил трубку. Что же получается: Жак, Жильбер и Грэм спеклись, еще одного канадца по имени Джерри Дмитрий сам не захотел видеть в составе. Значит, их осталось всего двое? А до старта меньше трех месяцев. И что делать? МИД Канады ни в какую не согласится с тем, что на маршруте будет только два их участника. Кошмар…

А судьба продолжала играть с нами свои злые шутки. Слава Богу, к моменту старта канадцы смогли укомплектовать свой состав, там появились еще два вполне сильных парня Крис Холоуэй и Макс Бакстон. В конце февраля они прилетели в Москву, и затем мы всей оравой вылетели в Диксон. Четыре канадца и полтора десятка русских из экспедиции «КП». Следом прилетели с полсотни журналистов.

Вообще-то наших, как я уже говорил, должно было быть семь, но Дмитрий до самого последнего момента все никак не мог определиться с окончательным выбором. Он тянул, тянул… И мы его понимали: все наши ребята много лет отдали тренировкам, все горели желанием ступить на лед. Кому из них отказать? Как определить, какие из десяти твоих пальцев на руках оставить, а без каких можно обойтись?
Дорого стоила ему эта нерешительность.

Уже в Диксоне, где мы провели несколько дней перед стартом, Дмитрий сумел дозвониться по телефону до Оттавы и уговорил канадский МИД на то, чтобы советских участников было не семь, а восемь. Уф, гора с плеч… На общем собрании он объявил окончательный состав.

И тут случилось неожиданное. Федя Конюхов, который по раскладу не попал в маршрутную группу, устроил самую настоящую истерику. Сначала он на коленях (не преувеличиваю!) принялся уговаривать Дмитрия взять и его. Но тут уж канадские участники встали насмерть: и без того ваша квота выросла, а палатка, между тем, не резиновая, она рассчитана только на одиннадцать человек. Да и МИД ни за что не пойдет на новые уступки. Дело-то деликатное, паритет.

Но Фёдор не желал слышать разумных аргументов. И его тоже можно было понять: он шесть лет готовился, жил с нами этой идеей, стал одним из самых надежных… Что же делать? То ночное собрание в библиотеке диксоновского аэропорта я буду помнить всю жизнь. Когда Федя понял, что шансов у него нет, он после слез и уговоров вдруг выбежал на середину комнаты и заявил – только теперь не просительным, а угрожающим тоном:
- Ах, так! Тогда я уничтожу всю вашу экспедицию.

Он стремглав выбежал вон, а через минуту вернулся с дорогим канадским теодолитом на треноге и, широко размахнувшись, хрястнул им по дверному косяку. Потом бросился с этой штуковиной на ребят. Мог бы и покалечить. Во всяком случае, немного крови тогда пролилось. Еле его утихомирили. Потом он вырвался, убежал в ночь, в торосы, окружавшие остров Диксон. А когда его нашли и вернули, стал нести такое… «Если вы меня не возьмете, подожгу ваши дома». «Убью ваших родственников». «Добьюсь, чтобы вас всех посадили».

Утром, после бессонной для всех нас ночи, он (Фёдор Конюхов) попросил, чтобы мы заказали ему разговор с КГБ города Находки, откуда Конюхов был родом:

- Алло, – сказал он, когда соединили. – Это КГБ? У меня есть для вас очень важная информация. Встречайте меня в Москве прямо у трапа самолета, иначе они меня убьют. – И повесил трубку.

По существу, Федя Конюхов – еще вчера наш общий любимец, художник, добряк, славный малый – тогда совершил по отношению к товарищам настоящий террористический акт. Захват заложников. Представляете: уже на весь мир было объявлено о старте первой в истории международной трансарктической экспедиции, уже в Диксон слетелись представители крупных газет, агентств и телекомпаний, а тут такое… Причем напомню, все это происходило на глазах у ошеломленных канадцев.

Посовещавшись, решили отложить вылет к месту старта на полсуток. Стали думать: как быть? Самое неприятное заключалось в том, что все поверили: в таком состоянии Конюхов и действительно был способен натворить бед. Ну, как можно было отправляться в трехмесячный путь, оставив за спиной на земле подобную «мину»?

Канадцы все это время держались отдельной кучкой, сочувственно поглядывая в нашу сторону, понимая, в какой капкан мы попали. А время шло… Наконец Шпаро объявил свое решение:
- Поскольку по достигнутому между нашими странами соглашению на маршрут СССР – Канада мы не можем взять тринадцать человек, я предлагаю включить Федора в группу с условием, что он идет только до полюса. Можно сказать, идет как запасной участник.

Канадцы, отойдя в сторону, собрались в кружок и стали совещаться. Федор сел на диван, закрыл ладонями лицо и зарыдал. «Парни, я не подведу. Только не бросайте меня».
Спустя несколько минут Ричард повернулся к нам, поднял руку:

- Вы знаете, что по условиям соглашения все расходы после полюса, в том числе на территории Канады, несем мы, – сказал он без всяких вступлений. – Но у нас очень мало денег. Если вы заплатите за восьмого и девятого участников шестнадцать тысяч долларов и если наш МИД не будет против, тогда мы согласны расширить русскую квоту до девяти человек.

Шпаро тут же снова заказал телефонный разговор с Оттавой.
На следующие сутки с мыса Арктический тринадцать человек ступили на океанский лед.

Василий Шишкарев о финише экспедиции «на том берегу»:

- Первым Канаду увидел Крис, это случилось еще дней за пять до конца. Но особого энтузиазма никто не выказал, так как боялись ошибиться. 29 мая туман рассеялся, вечером на горизонте стали отчетливо видны горы. До берега оставалось километров сорок. Договорились, что на землю ступим все вместе, все тринадцать человек. 3 июня остановились перед грядой камней. Володя Леденев попросил притормозить, чтобы он успел перезарядить свою кинокамеру. Потом общий крик «Ура!» – и все разом сделали последний шаг со льда на твердую землю.

Володя Леденев:
- Канадцы, конечно, большие индивидуалисты. Например, Лори Декстер понимал, что в трудные минуты ему смогут помочь только советские, на своих он не рассчитывал. Он и оделся-то во все наше.
Интересно, что как только вышли на прибрежный шельф у канадских берегов, Макс Бакстон сразу сказал: «Ребята, теперь мы должны весь мусор собирать в мешки и на берегу его захоронить».

Михаил Малахов:
- Уступая просьбам канадцев, мы постепенно тоже перешли на бессолевую диету. Сначала это вызывало почти у всех наших раздражение, и до последнего дня кое-кто из ребят соль употреблял, но постепенно таких становилось все меньше. Необходимое количество соли мы получаем с пищей, а «подсолить» – это просто привычка.

Из газеты «Торонто стар»: «Дмитрий Шпаро в интервью отметил, что канадцы более меркантильные, чем русские. «Я бы на их месте меньше думал о деньгах». Возможно, он забыл, что это их собственные деньги, а за русских платило государство. У самого Дмитрия денег нет и, видимо, никогда не будет».

25 лет минуло с тех пор. После завершения похода очень скоро выяснилось, что, уйдя из коммунизма в капитализм, нельзя вернуться обратно. Вся страна проделала вслед за нами этот непростой, временами трагический, путь.

Каждый из участников «Полярного моста» сделал свой выбор. Комсорг полярной экспедиции Володя Леденев теперь успешный предприниматель. Вася Шишкарев возглавляет рабочее движение на ЗИЛе. Малахов и Вебер спустя несколько лет (13 февраля – 15 июня 1995 года) вдвоем совершили первый в истории лыжный поход (со стороны Канады) на полюс и обратно без поддержки авиации, за что Миша получил Звезду Героя России (7 декабря 1995 года). Два наших парня уехали жить за океан. Двух уже нет. Священник Лори Декстер сложил с себя свой сан и сейчас, как и Вебер, зарабатывает на организации полярных путешествий. Макс переехал жить во Францию.

Фёдор Конюхов теперь знаменитый путешественник, но почти всегда он отправляется в путь в одиночку. И, кажется, я понимаю, почему.

Дима Шпаро в самом деле не стал миллионером. Уже много лет он возглавляет Фонд «Клуб Приключение», по – прежнему придумывает и осуществляет исключительно планетарные проекты, связанные с полярными путешествиями. Большое место в его программах занимают дети и инвалиды.

По случаю юбилея мы планируем снова собраться всем вместе – вначале в Москве, а затем в Канаде. Есть что вспомнить.

https://rg.ru/2013/02/27/expedition.html

Для справки: Владимир Николаевич Снегирёв (род. 3 июня 1947) — советский и российский журналист-международник, писатель, военный журналист.
Долгое время был участником и организатором полярной экспедиции газеты «Комсомольская правда», которая в 1979 году впервые в истории совершила лыжный переход к Северному полюсу, и в 1988 году также впервые соединила лыжнёй Евразию и Северную Америку через Северный полюс.
Приведённая выше статья Владимира Снегирёва из «Российской газеты» (от 27.02.2013, Федеральный выпуск № 42/6018) «Пешком до Канады. Неизвестные страницы из истории экспедиции, которая 25 лет назад прогремела на весь мир», была впервые опубликована в журнале «Вояж и отдых», (издававшимся самим Владимиром Снегирёвым) на десятилетие этой экспедиции, но касалась она в основном Фёдора Конюхова и поэтому называлась «Волк-одиночка». К сожалению оригинала содержания этой статьи, в интернете нет, но зато есть её перепечатка в журнале «Вольный ветер» №40 за октябрь 1999 года (http://veter.turizm.ru/40/volk.shtml)

Константин Коханов: Что можно сказать о путешествиях самого Дмитрия Шпаро на лыжах на Северный полюс, и в частности о том, что ему и его товарищам не предоставляли возможности их совершить туда, причём долгое время, советские власти. В 1970-е годы советским властям было наплевать, кто и где путешествовал по Советскому Союза за исключением пограничных зон, в которые входило всё северное побережье, (включая и такие далекие от собственно берега города, как Норильск).

Для доступа на эти территории гражданам СССР необходимо было получать пропуск. Пропуск можно было получить в отделении милиции по месту жительства, при предъявлении маршрутных документов для зарегистрированных туристических групп (незарегистрированные группы в пограничную зону не допускались).

Путешествовать Дмитрий Шпаро начал в 1969 году, когда в группе из пяти лыжников прошел путь от Воркуты до Амдермы.

В одном из своих рассказов Дмитрий Шпаро об этом говорил следующее: В 1969 году у нас был отличный поход по Таймыру. Мы дошли до побережья моря Лаптевых и до мыса Челюскин – самой северной точки страны. Мы пришли туда восьмого мая, это был полярный день, ослепительно сияло солнце.

За мысом Челюскин с юга на север растянулся на тысячу километров архипелаг Северная Земля. А дальше был покрытый льдами океан — тысяча километров до Северного полюса. Вот там мы очень хорошо почувствовали, что вершина планеты совсем рядом. Это очень сложная задача: впереди были гигантские торосы, хаос льда. Но возможная. Все, что можно, было прочитано. Всем было понятно, что пешком туда еще никто не ходил. https://story.tutu.ru/peshkom-na-poljus-istorija-velikoj-jekspedicii/)

«Когда мы были на мысе Челюскина, – уверяет Дмитрий Шпаро, – то все думали о Северном полюсе. Многие мечтали о нём, но пешком дойти никто не смог. Мы решили на следующий год отправиться на Северную Землю, потренироваться, а потом через пару лет на лыжах идти к Северному полюсу.

Планировали пойти по льду моря Лаптевых, на острова «Комсомольской правды». Этим заинтересовалась газета «Комсомольская правда». В редакции нам сказали, что сделают одного из нас внештатным корреспондентом. Когда мы вернулись, в «Комсомолке» опубликовали мои дневники, о том, как мы шли (в 1970 году) к островам «Комсомольской правды». Это был мой первый литературный опус.

Следует отметить, что в 1970-1989 гг. Дмитрий Шпаро стал руководителем полярных экспедиций «Комсомольской правды» и на её базе в 1989-м создал клуб «Приключение».
В апреле 1969 года, корреспондентом в газету «Комсомольская Правда» устроился на работу Владимир Снегирёв, который в последствии занимался вопросами организации экспедиций Дмитрия Шпаро и принимал в них участие непосредственно и в качестве и ответственного секретаря штаба его экспедиции на Северный полюс в 1979 году. Из рассказа Владимира Снегирёва, как он познакомился с Дмитрием Шпаро:

– Однажды в «Комсомолку» пришел Дима Шпаро. Это сейчас он известный путешественник, а тогда его никто не знал. Он бредил идеей похода на Северный полюс на лыжах, чего прежде никто не делал. Окружала его группа таких же фанатиков, абсолютно потрясающих парней – мы дружим до сих пор, больше сорока лет. Я просился в его экспедицию. Он говорит: «Нет радиста, но ты же не радист?» Я записался на курсы ДОСААФ. Выучил азбуку Морзе. Но рации-то нет! А нужна портативная – на себе ведь все тащить. Искали через военных, через КГБ – нет! Через Минобороны нас вывели на Свердловск, на какой-то «почтовый ящик»: «Вам там дадут радио-
станцию».

Я поехал и пришел в полный ужас: рация весила килограммов шестьдесят и антенна телескопическая килограммов девяносто. А без связи не отпускали. Боялись, что пропадем, кто будет отвечать?!

И вот я с этой грудой железа приехал в Москву. Деваться некуда: мы погрузили её в самолет и полетели в Диксон. А там произошло просто чудо, элементарное чудо. Шпаро говорит: «Ты радиостанцию-то опробуй». Мужики помогли мне антенну расставить во дворе. Я стал что-то включать и, видимо, перепутал плюс с минусом, и она сгорела! И проблема снялась! Мы 25 дней шли по Северной Земле, самому суровому и самому красивому архипелагу, без связи.

Дмитрий Шпаро говорит: Если бы я не был математиком, стал бы филологом. Когда мы вернулись, то в редакции за бутылкой спирта, которая осталась после путешествия, обсудили планы. Решили, что экспедиция «Комсомольской правды» должна идти к Северному полюсу, чтобы всем на удивление водрузить там флаг советской страны. Мы тогда не знали, что «крыши» «Комсомолки» для подготовки такого грандиозного похода будет недостаточно.

По плану сначала пошли на Северную Землю. В 1972 году отправились в еще более серьёзное путешествие – от Чукотки до острова Врангеля, через трудный пролив Лонга. Шли по дрейфующим льдам, где легко провалиться в воду. Во время плавания на лодке на тебя может напасть морж, кругом белые медведи.

В 1973 году решили – пора идти на Северный полюс. Все нас поддерживали, но тут выяснилось, что «Комсомольская правда» должна просить разрешения у ЦК ВЛКСМ, а там сказали: надо просить разрешения у ЦК КПСС.

Экспедиция планировалась под эгидой газеты «Комсомольская правда». Это была чрезвычайно могущественная газета, и корреспондент КП в те времена мог гораздо больше, чем он может сейчас. Он показывал удостоверение, и перед ним открывались любые двери. Но «КП» была органом ЦК комсомола, а у ЦК комсомола были старшие товарищи, которые сидели на Старой площади – в ЦК КПСС.

Когда выяснилось, что мы готовы к экспедиции, а это был 1973 год, руководители газеты немного струхнули и сказали, что нужно получить разрешение в ЦК комсомола. В ЦК ВЛКСМ все изучили, но настояли на согласовании в ЦК КПСС. Ушёл год.

Короче, в 1974 году наш вопрос рассматривался на секретариате ЦК КПСС, и «большие люди» решили, что такая экспедиция на Северный полюс нецелесообразна.

Но мы не унывали, до 1979 года каждый отпуск проводили на севере, расширяли «полярный кругозор», совершенствовали снаряжение. Испытание победой вещь хорошая, но еще лучше испытание поражением. Обычно, когда люди терпят поражение, команда разбегается, а нас трудности сплотили.

Нам помог первый секретарь ЦК ВЛКСМ Борис Николаевич Пастухов. В феврале 1979 года он позвал нас и спросил: «Вы готовы?»

Одним из часто задаваемых Дмитрию Шпаро вопросов, всегда о том, – почему Вас не пускали на Северный полюс? Ответ приблизительно всегда один и тот же:

- Боялись – там нейтральные воды, можно опозориться, летают самолеты, ходят подводные лодки – не только наши, но и американские. Кто такой Шпаро, никто не знает. А Пастухов не побоялся. Решили, что идем не на Северный полюс, а в его направлении. Мы стартовали с архипелага Де Лонга, с острова Геннриетты, это была территория ЯАССР, до Северного полюса 1450 км, идти 76 дней. После недели пути узнали, что в Москве большой скандал – Пастухова вызвали на Старую Площадь, и секретарь ЦК КПСС Зимянин сказал ему: возвращай своих ребят или клади партбилет на стол! Но тут, на наше счастье, за нас заступился член Политбюро Михаил Андреевич Суслов, который сказал: пусть идут, это нужно стране. И мы, – всего семь человек, – пришли на Северный полюс 31 мая в 2 часа 45 минут по московскому времени.

Правда, в некоторых интервью Дмитрий Шпаро всё-таки упоминает, что «Во время пути к нам четыре раза прилетали самолеты – сбрасывали на грузовых парашютах питание и горючее. И что помогал им Колымо-Индигирский авиаотряд, которым руководил Перин – классный полярный летчик.

Многое из своего первого путешествия на Северный полюс Дмитрий Шпаро делает вид, что забыл, но зато хорошо помнит, как его наградили за этот поход «Орденом Ленина»:

«Помню, как по возвращении в Москву ко мне ночью позвонил Пастухов и сказал: «Сам подписал». Это означало, что Леонид Ильич Брежнев подписал указ о моём награждении орденом Ленина. Этого все ждали, но больше всех Пастухов, ведь так его косвенно оценили. Он молодец, мы с ним встречаемся. Был министром печати, послом в Дании и Афганистане».

И очень часто, Дмитрий Шпаро забывает, как он иногда говорит, – один важный нюанс, что кроме семи лыжников, были ещё четверо базовых радистов, от которых зависело очень многое и у него с ними была очень важная договоренность о том, что первые люди, которые прилетят к нему на Северный полюс, будут его базовые радисты. И он добился того, что эти четверо ребят: Миша Деев, Федор Склокин, Гера Иванов и Александр Шатохин, вместе с ответственным секретарём его штаба Владимиром Снегирёвым, оказались на Северном полюсе, раньше большой группы комсомольско-партийных работников, деятелей науки и культуры, которые должны были прилететь на шести самолётах АН2, чтобы отпраздновать победу семерых лыжников.

31 мая 1979 года семь человек под руководством Дмитрия Шпаро первыми в мире пришли на Северный Полюс на лыжах – экспедиция заняла 76 дней:

Состав экспедиции:

Дмитрий Шпаро — руководитель
Юрий Хмелевский — штурман, научный руководитель
Владимир Леденев — завхоз и кинооператор
Анатолий Мельников — радист
Вадим Давыдов — врач
Владимир Рахманов — второй штурман
Василий Шишкарев — второй радист

Подробнее: К полюсу (Шпаро Д.И., Шумилов А.В.) «Пешком к вершине планеты» http://antarctic.su/books/item/f00/s00/z0000011/st023.shtml

Константин Коханов: С первого взгляда кажется странным то, что Дмитрий Шпаро готов был пойти на Северный полюс в 1973 году, когда мог никого не спрашивая пойти туда сам, но только он понимал, что одних его организаторских способностей на такое путешествие не хватит, даже под «крышей» газеты «Комсомольская Правда», а вышестоящие товарищи из ЦК КПСС не видели смысла ему материально помогать, и тем более в 1979 году, когда в разгаре была подготовка к Московским Олимпийским играм 1980 года, на кону был престиж страны, а тут какое-то сомнительное самодеятельное мероприятие с поднятием над Северном полюсом Советского флага.

Но именно в это время почему-то Дмитрию Шпаро была оказана помощь от изготовления снаряжения до снабжения сублимированными продуктами из рациона космонавтов и с заброской с самолётов, по пути следования экспедиции, каждые две недели, продуктов и горючего для примусов, не говоря уже о том, что стратегические бомбардировщики ТУ-95 несколько раз пролетали над идущей к Северному полюсу группы лыжников Дмитрия Шпаро и лётчики с них, в итоге подтвердили по радиосвязи, что они действительно дошли до Северного полюса.

В канун 40-летия экспедиции Дмитрия Шпаро на Северный полюс 31 мая 2019 году, он дал интервью корреспонденту ТАСС Дмитрию Волину о том, как первая в истории полярная лыжная экспедиция газеты «Комсомольская правда», под его руководством на 76-й день после старта, 31 мая 1979 году достигла Северного полюса. В интервью корреспонденту ТАСС Шпаро рассказал о подготовке экспедиции, о бомбардировщиках, которые летали над комсомольцами, медицинских экспериментах, а также о тех, кто обвинял участников похода в присвоении чужой славы.

Вроде бы обычное интервью, таких Дмитрий Шпаро дал наверно уже несколько сотен, но этому корреспонденту хотелось узнать побольше «жареных фактов» в ответах на свои, наводящие на них, вопросы:

- Когда вы спускались с острова Генриетты на зыбкие льды, где очень сильное течение, над вами барражировали вертолеты, которые страховали вас. Это правда?

- Было дело так. Мы прилетели на остров Генриетты на одном вертолете Ми-8. По-другому туда транспортироваться было нельзя. В машине был экипаж, Владимир Снегирев из «Комсомолки», замзав отдела научной молодежи ЦК ВЛКСМ Олег Обухов и семь членов нашей экспедиции. Поскольку обстановка была тяжелой, решили, что пока мы не перейдем через быстро плывущие льды пусть, вертолет посидит и подстрахует нас.
Старт был очень проблематичным: два человека оказались в воде, была потеряна лыжа во время двухчасового лазанья по несущимся льдам
Когда мы вышли на сносное поле льда, я сообщил командиру вертолета по УКВ, что лыжи утонули и попросил летчиков Колымо-Индигирского авиаотряда при оказии сбросить новые.

- Существует версия, что по указанию секретаря ЦК КПСС, курировавшего вопросы идеологии, Михаила Суслова, на хвост вашей экспедиции села подводная лодка и шла по вашему курсу, чтобы, если потребуется, пробить толщу льда, всплыть, чтобы в крайнем случае забрать вас, а с воздуха над вами два раза пролетали бомбардировщики.

- По поводу лодки — не знаю. А по поводу противолодочных бомбардировщиков – это захватывающая история. Они прилетали два раза на маршруте и один — на Северном полюсе. Подполковник Владимир Дейнека был командиром звена из двух серебристых красавцев.
Когда они прилетали на маршруте — это был для нас праздник. Великолепные и великанские самолеты, один летел совсем низко, около 300 метров, а второй — совсем далеко и его почти не было видно.

Во время их второго прилета в 20-х числах мая было пасмурно. Когда мы высунулись из палатки, то увидели молоко и решили, что самолеты, скорее всего, не прилетят. Но ровно в 6:00, как было договорено, услышали гул. По рации попросили, чтобы мы вытащили все металлические предметы на улицу, чтобы точнее выйти на нас по отражению сигнала. А у нас особо ничего металлического не было. Лыжи с креплениями, кастрюли, примусы… Самолеты прилетели, скомандовали нам приготовиться к приему груза. Никакого груза мы не ждали. Они сбросили красивый, метра три, транспарант с символикой Северного флота. Затем они долго-долго над нами кружили.

Когда бомбардировщики прилетели на Северный полюс, мы попытались как-то утилитарно использовать их прилет и спросили, не могут ли они точно определить, на самом ли деле это Северный полюс. Нас все время угнетала мысль, что мы не очень точно вышли на Северный полюс. Они подтвердили, что мы прямо в точке.

- А про подводную лодку вам ничего не известно?

- Я слышал только разговоры. Мне трудно было в ту пору представить, что так могло быть, и сейчас мне кажется, что вряд ли это было. Никто из нас про подводную лодку не говорил, за исключением истории на самом Северном полюсе. Когда все журналисты улетели, а наша группа осталась на полюсе с ответственным секретарем штаба Владимиром Снегиревым, мы услышали звук мотора. Самолеты к этому времени уже улетели. Кто-то шутил, что это американская подводная лодка, кто-то говорил, что это наша. В принципе, могло быть и то, и то. А то, что посылали лодку параллельно нам, — очень сомнительно. Мы шли медленно, 76 дней. Что, она будет все 76 дней возле нас находиться?

- В вашей группе был человек от КГБ, которому была предписана радиосвязь с Большой землей.

- Да, Толя Мельников. Он был парторгом и радистом экспедиции. Когда мы в феврале 1980 года были приглашены в Лондон на церемонию «Самый мужественный спортсмен планеты», все думали, отпустят наши Толю или нет. В декабре 1979 года советские войска вошли в Афганистан, поэтому это было паршивое время для визитов за рубеж. Но визит был замечательный.
Несмотря на напряженную международную обстановку, мы чувствовали, как доброжелательно и гостеприимно нас принимали англичане. Организаторы церемонии постоянно общались с нами. Мы ужинали вместе с председателем МОК, директором Института полярных исследований имени Скотта… О нас заботились. На торжественной церемонии присутствовали 50 послов. И советский, конечно. Думаю, во все времена народная дипломатия нужна нашей планете.

- Правда, что для радиосвязи с Большой землей использовались новейшие, даже еще не попавшие на вооружение армии, системы?

- У нас был старший радист Леонид Лабутин, который работал в радиотехническом институте, абсолютно закрытом. Но он, конечно, прославился не тем, что был ведущим конструктором некого «почтового ящика», а тем, что он был замечательный радиолюбитель. Он разработал для нашей экспедиции станцию «Ледовая». Вообще, что очень важно, вся радиосвязь велась на радиолюбительских частотах. Нас слышали все. Сама радиостанция весила около 2,2 кг, порядка 4 кг — это серебряно-цинковые аккумуляторы, мачта антенны составлялась из лыжных палок, а оттяжки служили антенной. Эти оттяжки еще весили пару килограммов. В общей сложности все радиоснаряжение составляло 8 кг.

На острове Котельный стояла принимающая и передающая связная аппаратура, которую нам дали войска связи, потом мы вернули её. Она весила тонны две-три. Мы установили специально антенное поле, высокие раздвижные мачты, целая эпопея, но в результате связь была безупречной. Я каждый вечер общался с редакцией «Комсомольской правды», все было просто изумительно.
А «Ледовая», видимо, оказалась востребованной. Потом мы ходили вместе с Леней, показывали её очень «закрытым» генералам. По-моему, какую-то модификацию «Ледовой» в самом деле запустили в производство и поставили на вооружение.

- Чтобы отпраздновать победу лыжников, на Северный полюс прилетела группа деятелей науки и культуры, в том числе поэт Андрей Вознесенский. Расскажите, как на Северном полюсе оказался поэт и каким он вам запомнился?

- Науку представлял Юра Сенкевич, культуру – Андрей Вознесенский. Мы все были удивлены его прилету. Как мне известно, он подписал какое-то «вредное» письмо, и его ждали определенные репрессии. Чтобы вывести поэта из-под удара, Пастухов остроумно решил отправить его к нам. Он вызвал Вознесенского к себе и сказал, что таким образом можно убить двух зайцев. Вознесенского не будет в Москве, чтобы он не мозолил глаза. Кроме этого, он сможет написать хорошие стихи и поучаствовать в благом деле.

Вознесенский, Сенкевич и корреспондент «Комсомолки» Василий Песков сразу прошли к нам в палатку. Это было первое интервью. Если Сенкевич и Песков чувствовали себя по-хозяйски, то Андрей был чрезвычайно скромен и немного неуклюж. Ему, конечно, было все интересно, но загорелся он только однажды, когда я рассказывал, как передавал в марте радиограммы в «Комсомольскую правду». Когда я вел свои записи, в палатке было холодно и темно, так что свеча играла двойную роль. Я сидел, погрузив ноги в спальный мешок, а кружка с горящей свечой стояла на коленях. Я получал свет и изредка грел пальцы. А рядом сидел Толя и, когда я заканчивал писать, передавал радиограмму. Вознесенскому это страшно понравилось и эпизод со свечой вошел в стихотворение «Радист»…

- С точки зрения советской страны вы были стопроцентными героями. Но когда Пастухов доложил Суслову об успешном завершении экспедиции и попросил наградить ребят, Суслов хмуро буркнул: «Шпаро – орден Ленина. Остальных представить к правительственным наградам». Не обидно было, что не дали Героя Советского Союза?

- Журналист Лена Масюк в своем репортаже, когда она еще работала на НТВ, сказала: Шпаро не дали Героя потому, что он Шпаро. Был бы он с другой фамилией – дали бы. Это её интерпретация.

- А орден Ленина вам вручал сам Брежнев?

- Нет. Нас собрали в предбаннике кабинета Пастухова в ЦК ВЛКСМ, откуда мы должны были идти через сквер на Старую площадь в ЦК КПСС. Часа два мы просидели, но вручение наград Леонидом Ильичом не сложилось. И нас достаточно банально наградили среди многих других. Награды вручил Пастухов…
Подробнее: https://tass.ru/interviews/6478320

Константин Коханов: Из ответа на вопрос корреспондента ТАСС, – «правда (ли), что для радиосвязи с Большой землей использовались новейшие, даже ещё не попавшие на вооружение армии, системы?» – Дмитрий Шпаро ответил так: – «У нас был старший радист Леонид Лабутин, который работал в радиотехническом институте, абсолютно закрытом, но он, конечно, прославился не тем, что был ведущим конструктором некого «почтового ящика», а тем, что он был замечательный радиолюбитель и разработал для нашей экспедиции (радио)станцию «Ледовая»», – и могло показаться, что «разработка этой радиостанции», не имела никакого отношения к его основной работе:

Из радиолюбительской автобиографии Леонида Михайловича Лабутина (UA3CR) можно узнать, кем он был на самом деле и почему радиосвязь экспедиции Дмитрия Шпаро с Москвой работала безукоризненно:

Когда он 10 сентября 1998 года умер, в его некрологе было особо отмечено, что Леонид Михайлович Лабутин, человек, позывной которого (UA3CR) был хорошо известен радиолюбителям многих стран, что также с его именем связаны и такие вехи в радиолюбительском движении в СССР и России, как первые системы однополосной, спутниковой и пакетной радиосвязи.

С экспедицией «Комсомольской Правды» и лично с Дмитрием Шпаро у Л. И. Лабутина были особые формы сотрудничества на равных началах и на взаимных интересах, о которых он сам рассказал в своей радиолюбительской автобиографии:

1972. Знакомство со Д.И.Шпаро. С самого начала оговорили принципы нашего сотрудничества. Оно должно быть основано на равных началах и на взаимных интересах: с моей стороны обеспечение запросов экспедиции на радиосвязь, со стороны Шпаро обеспечение моих запросов в радиолюбительской спортивной работе из труднодоступных районов. Первое задание – разработка и изготовление четырех трансиверов «Ледовая-1» для эксплуатации в тяжелых арктических условиях.
1973. Экспедиция Комсомольской правды «Арктика-73″. Первая связь под позывным U0CR с Москвой через несколько минут после высадки в бухте Глухая, Таймыр. Разработанная система КВ связи между четырьмя группами экспедиции и с Москвой действовала безукоризненно. Постоянные и надежные трафики с UK3A, оператор Лида Гречаник.
Поделился с UA3DV мыслями о радиосвязи с экспедицией через спутники. В.Рыбкин загорелся идеей. Рано или поздно запрет будет снят. Нужно начинать подготовку.
1974. Тренировочные сборы на Новосибирских островах. Котельный. Подготовка к лыжному переходу на Северный полюс. Проверка в зимних условиях всех связных и радионавигационных средств. Парашютные сбросы. Активная работа на всех диапазонах под позывным U0CR.
1975. Летний поход по Таймыру с экспедицией Комсомольской правды. Схема связи такая же, как в 1973 году: маршрутные группы-Диксон-Москва. Помогали многие радиолюбительские станции страны.

1976-1977. В работах полярной экспедиции не участвовал, кроме обеспечения трафиков между Москвой и базой на СП-23 во время перехода от острова Врангеля. Радистами на базе были Ф.Н.Склокин и Г.М.Щелчков (UA3GM).

1979. Подготовка к лыжному переходу на Северный полюс. Получение аппаратуры от военного ведомства, разработка системы связи с маршрутной группой, с промежуточными базовыми группами, с Москвой, с самолетами и с местными охотниками.

Радионавигация по средневолновым маякам. Организация соревнований в эфире. Основная база создана на острове Котельный, (Лабутин, Деев), промежуточная база на дрейфующей станции «СП-24» (Склокин Ф., Иванов Г., Шатохин А.). В Москве радиостанции ЦРК UK3A и Г.Шуленина (UW3CX). Маршрутной группе присвоен позывной U0K, главный радист в ней Мельников А., а основным «источником» информации Д.И.Шпаро (UA3AJH).

С середины марта до 1-го июня состоялся поход, закончившийся встречей на Северном полюсе всех членов экспедиции и множества гостей от средств массовой информации, авиации, ЦК ВЛКСМ. Система связи и радионавигации действовала безукоризненно. В историю экспедиции вошел момент приёма на промежуточном ледовом аэродроме сообщения Мельникова о достижении Северного полюса и мгновенной ретрансляции этого сообщения в Москву Шуленину Г.В.

Результаты радиосоревнований оказались весьма внушительны: пришло сотни отчетов, проведено десятки тысяч связей. Многие радисты – участники соревнований и помощники в поддержании надежной связи экспедиции были награждены грамотами, дипломами, почетными знаками ЦК ВЛКСМ, Министерства связи, ЦК ДОСААФ, ФРС СССР.

Многим присвоены высокие спортивные звания. Участники экспедиции награждены правительственными наградами. Во время экспедиции зафиксирована и первая (я бы сказал историческая) связь через наш спутник между дрейфующей станцией в Ледовитом океане и Москвой (Г.Иванов (RA3AU) и В.Б.Рыбкин (RS3A)).

Подробнее: http://amsat.qrz.ru/articles/ua3cr.php#02

О награждении орденами и медалями СССР участников высокоширотной полярной экспедиции газеты «Комсомольская Правда» и работников, обеспечивших её проведение

За успешное осуществление перехода на лыжах к Северному полюсу наградить:

Орденом Ленина

Шпаро Д. И. – начальник экспедиции

Орденом Трудового Красного знамени

Давыдова В. А. – участник маршрутной группы экспедиции (МГЭ)
Леденёва В. П. – участник МГЭ
Мельникова А. В. – участник МГЭ
Рахманова В. Ф. – участник МГЭ
Хмелевского Ю. И. – участник МГЭ
Шишкарёва В. И. – участник МГЭ

Орденом «Знак Почёта»

Деева М. Г. – член базовой группы (БГ)
Иванова Г. Н. – член БГ
Кривошею В. И. – старший штурман Колымо-Индигирского авиапредприятия
Лабутина Л. М. – член БГ
Склокина Ф. М. – член БГ
Снегирёва В.Н. – ответственный секретарь штаба по проведению экспедиции (из «КП»)
Шатохина А.А. – член БГ

Медалью «За Трудовую Доблесть»

Благина М. А. – член штаба по проведению экспедиции (из «КП»)
Краснопёрова М. Н. – начальник высокоширотной воздушной экспедиции «Север»
Обухова О. П. – член штаба по проведению экспедиции (из ЦК ВЛКСМ)
Охонского О. А. – пилот-инструктор Колымо-Индигирского авиапредприятия
Шуленина Г. В. – старший инженер НИИ приборостроения, г. Москва

Москва, Кремль, 27 июля 1979 года. Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. Брежнев. Секретарь Президиума Верховного Совета СССР М. Георгадзе
Подробнее: https://www.kp.ru/daily/26571/3587355/

Снаряжение и экипировка участников похода Дмитрия Шпаро на Северный полюс в 1979 году изготовлялись по специальным заказам на различных предприятиях:

Лыжные крепления, металлические части каркаса палатки, маленькие лодки (ЛАС) и спасательные жилеты несерийного производства были сделаны на подмосковных заводах. Рюкзаки сшиты на Богородском швейно-такелажном комбинате, бахилы изготовлены на Московском объединении «Буревестник». Перчатки сделаны в Дмитрове, свитера – в Подольске и Загорске, носки на Московском чулочно-носочном объединении, меховые изделия в Казани, пуховое снаряжение – на швейно-трикотажном комбинате ДСО профсоюзов, штормовые костюмы разработали в ЦНИИшвейпрома, а сшиты на фабрике им. К.Цеткин. «В нашем снаряжении много капрона: палатка, рюкзаки, спальники, бахилы. Им обшиты пуховые куртки и спальники. Капроновая ткань сечется, как только разрежешь ее – срез сразу же нужно оплавить», – вспоминает путешественник.
Вес каждого рюкзака в первый день экспедиции – 45 кг. Каждый день вес рюкзака уменьшается на 1 кг. Продукты и бензин брались с расчетом на 14 дней, а также неприкосновенный запас на 2 дня. Раз в 15 дней осуществлялся сброс контейнеров со всем необходимым снаряжением, продуктами питания, бензином.
Подробнее: http://www.geolmarshrut.ru/biblioteka/catalog.php?ELEMENT_ID=222

Что нам стало известно после многочисленных интервью, с участниками экспедиций на Северный полюс, кроме того, что 31 мая 1979 года семь человек под руководством Дмитрия Шпаро первыми в мире пришли на Северный Полюс на лыжах и что сама экспедиция заняла 76 дней:

Относительно состава экспедиции «Комсомольской Правды» появилось уточнение, кто был радист Анатолий Мельников:

Дмитрий Шпаро — руководитель
Юрий Хмелевский — штурман, научный руководитель
Владимир Леденев — завхоз и кинооператор
Анатолий Мельников — радист, парторг и заодно осведомитель КГБ
Вадим Давыдов — врач
Владимир Рахманов — второй штурман
Василий Шишкарев — второй радист

Также известно стало, кто были членами базовой группы (радисты) на острове Котельном и на дрейфующей ледовой полярной станции СП24:

Лабутин Л. М. – старший радист, остров Котельный
Деев М. Г. – остров Котельный
Склокин Ф. М. – начальник группы на СП24
Иванов Г. Н. – СП-24
Шатохин А.А. – СП24, запасной участник экспедиции

И то, что были работники, принимавшие непосредственное участие в проведении лыжной экспедиции «Комсомольской Правды» на Северный полюс»:

Краснопёрова М. Н. – начальник высокоширотной воздушной экспедиции «Север»
Кривошея В. И. – старший штурман Колымо-Индигирского авиапредприятия
Охонский О. А. – пилот-инструктор Колымо-Индигирского авиапредприятия
Шуленин Г. В. – радист, старший инженер НИИ приборостроения, г. Москва

Мы узнали и о том, что был даже штаб по организации лыжной экспедиции «Комсомольской Правды» Дмитрия Шпаро на Северный полюс, который своей активной работой обеспечил её успешное проведение:

Снегирёв В.Н. – ответственный секретарь штаба по проведению экспедиции (из «КП»)
Благин М. А. – член штаба по проведению экспедиции (из «КП»)
Обухов О. П. – член штаба по проведению экспедиции (из ЦК ВЛКСМ)
Перин П. С. – член штаба, командир Колымо-Индигирского лётного отряда

Из воспоминаний Фёдора Склокина «На дрейфующей станции СП-24», мы узнали для чего она была организована и как использовалась во время лыжной экспедиции Дмитрия Шпаро на Северный полюс:

Для обеспечения маршрутной группы радиосвязью, продуктами и снаряжением для авиасбросов была организована базовая группа на дрейфующей станции СП-24. В неё входили: радист Гера Иванов, запасной участник Александр Шатохин и начальник группы, радист, автор этих строк…

Нам предстояло жить вместе с полярниками на станции около трех месяцев. Дрейфующая станция СП-24 был открыта 23 мая 1978 года в 800 км севернее острова Врангеля и просуществовала до 19 ноября 1980 года…

Мы под руководством полярников собрали домик, соорудили деревянные двухэтажные нары, сделали из досок обширный стол для нашей радиоаппаратуры…

Городок полярников СП-24 разбит на небольшие поселки, каждый из нескольких щитовых домиков и палаток КАПШ. В километре от административного центра станции, где на высокой мачте развивался флаг нашей страны, расположен прекрасный аэродром. Неподалеку от него жили авиационные техники, которые встречали и провожали самолеты Ан-2, Ил-14 и даже Ан-12…

Нашу базовую точку окаймляли антенны разных диапазонов длин волн (от КВ до УКВ). Кругом паутина оттяжек, на которых, словно елочные гирлянды, висели гроздья инея.

Приближалось время первого сброса. Завхоз маршрутной группы Владимир Леденёв продиктовал по радио перечень лагерного снаряжения и личных вещей, которые было необходимо подготовить. В основном это были мелочи. Палатки, лодки, радиоснаряжение – все это не нуждалось в замене, все оказалось надежным и выдержало экзамен первых трудных десятков километров.

Маршрутной группе, например, понадобились термометры: как их ни оберегали на маршруте, но все-таки разбили. Ведь каждый из лыжников нес тяжелый рюкзак весом порядка 40 килограмм, поэтому падал при ходьбе по торосам ежедневно и неоднократно. В нашем собственном хозяйстве запасных термометров не оказалось, я решил попросить их у метеоролога станции Александра Крючкова. Ему пришлось долго искать термометры на складе станции. Это и не удивительно, так как метеоданные на дрейфующей станции снимались автоматически. Но все же термометры были найдены.

Из личного снаряжения больше всех просил самый молодой участник перехода Василий Шишкарев: перчатки, носки, лыжные ботинки. Ему не повезло – это он в первый день очутился в воде. Да ещё пришлось плыть несколько метров до ледяного берега, где с помощью товарищей он выбрался из купели. Сушка, а скорее вымораживание, мокрых вещей мало что дала. Вещи высохли, но соль от морской воды осталась. Из-за неё одежда и обувь, побывавшие в морской воде, постоянно отсыревали даже от влаги, выделяемой телом лыжника при ходьбе. «Подмоченное» обмундирование плохо грело, и его необходимо было заменить…

Очередной рейс по маршруту поселок Черский – СП-24 совершил Ил-14, который привез грузы для полярников дрейфующей станции…

На обратный рейс был запланирован сброс. Первый сброс – ответственное и необычное для летчиков мероприятие. Надо найти лагерь группы на льду океана, ловя сигналы специального радиомаяка, который несли с собой лыжники.

Поэтому первый сброс возглавлял сам командир Колымо-Индигирского летного отряда, член штаба перехода Павел Сергеевич Перин, а сам сброс осуществлял профессиональный парашютист-десантник.

В самолет загрузили из штатного военного десантного обмундирования три мягких мешка-контейнера с нашими продуктами, раму с тремя канистрами авиационного бензина, запасную лыжу, запакованную в дощатый каркас.

Расстояние от СП-24 до ледового лагеря, где ребята ждали самолет, всего 260 километров. Погода стояла ясная, солнечная. Но это оказалось вовсе не на руку летчикам. Яркое арктическое солнце делало тени от торосов очень резкими. Чтобы разглядеть среди этих черных пятен на ослепительно белом покрове океана фигурки людей, самолету надо предельно снижаться. Но тогда резко уменьшалась и площадь обзора, ведь скорость самолета была более 200 км/час.

Все это знали полярные летчики. Однако важным подспорьем в поисках была радиосвязь и близкий УКВ-привод радиостанции «Прибой», который обычно использовали наши космонавты при приземлении. Вскоре радисты Ил-14 и ледовой группы установили прямую связь на «Прибоях». Значит, самолет точно над лагерем, и мы тут же увидели лыжников, палатку, оранжевый дым от сигнального фальшфейера (ПСНД).

Мне довелось самому непосредственно делать парашютный сброс под руководством нашего десантника. Вот тут уж должна быть абсолютно слаженная работа летчиков и нас. Открыли хвостовую дверь самолета, стало сильно шумно, в дверь так и засасывало. Но вот команда: «Сброс», и мы вдвоем резко и немедленно выталкиваем контейнер с грузом в рост человека в ревущее отверстие открытой двери.

Он мгновенно исчезал, хлопок – и на полу резко натягивался шнур, который принудительно раскрывал малый стартовый парашют, а он в свою очередь принудительно раскрывал основной большой парашют. Все было сделано так, чтобы парашюты ни в коем случае не зацепили хвост самолета, а для нас главное – не подходить близко к краю, чтоб не засосало наружным воздухом…

Прервём воспоминания Фёдора Склокина и немного пофантазируем:

Константин Коханов: Воспоминания Фёдора Склокина о том, как происходила доставка самолётами продуктов, горючего и снаряжения маршрутной группе экспедиции «Комсомольской Правды», в их количественном выражении и весе, явно указывают на то, что без этой «манны небесной», до Северного полюса, лыжники Дмитрия Шпаро, конечно бы не дошли, а могли бы только пролететь над ним на спасательном самолёте.

5.

…Потом было еще три захода, мы всё выбросили предельно аккуратно и строго по команде летчиков. Через полчаса Анатолий Мельников сообщил по радио, что все парашюты «приледнились» нормально, всё в целости и сохранности.

Теперь лыжники могли отправляться дальше. А у меня после сброса еще долго тряслись руки от напряжения, да и в теле еще долго ощущалась дикая усталость…

…Приближался финиш экспедиции. На СП-24 заранее прилетели из Москвы журналисты и VIP-персоны для участия в торжественной церемонии на Северном полюсе. Все они разместились на СП-24. Среди прочих гостей был Андрей Вознесенский и Юрий Сенкевич. В ожидании полета на Северный полюс они прожили вместе с нами несколько дней на станции, мы их часто видели на камбузе. Так и подмывало запросто с ними пообщаться…

…Мы (базовые группы экспедиции) на Ан-2 первыми прилетели, как говорили летчики, «на аэродром подскока», расположенный всего лишь в сотне километрах от полюса.

Летчики выбрали отличную льдину – ровную и длинную. На ней за полчаса была развернута базовая экспедиционная радиостанция. Мы установили прямую связь с Москвой, где круглосуточно следил за нами наш коллега радиолюбитель Геннадий Шуленин.

В Москве, конечно, тоже ждали сообщения о достижении полюса. Наконец-то, во время очередного радиосеанса Анатолий Мельников вышел в эфир со словами: «Мы на полюсе! Мы на полюсе!»

Начались поздравления! Все были возбуждены до предела. Срочно передали это долгожданное сообщение в Москву и на СП-24.

Спустя десять минут, быстро свернув нашу радиостанцию, мы уже летели на сам полюс. А здесь была низкая облачность, туман. Все боялись, как бы погода совсем не испортилась для посадки самолетов.

Целый час мы кружили над «макушкой» Земли, прежде чем сесть в полукилометре от оранжевой палатки лыжников.

Летчики и пассажиры пошли навстречу маршрутной группе. Посередине нашего короткого встречного пути мы, спустя два с половиной месяца, обнялись с теми, кого провожали на старте экспедиции с острова Генриетты, кто проложил самую северную и самую трудную лыжню к сердцу Арктики.

Потом мы разбили невдалеке лагерь на старой крепкой льдине, поставили походную радиомачту, развернули радиостанцию и целые сутки посменно работали в эфире со всеми радиолюбителями мира, сообщая им о финише перехода.

Вдруг на короткое время показалось солнце. Штурманы перехода Юрий Хмелевский и Владимир Рахманов, а также базовый участник Михаил Деев, произвели астронавигационные измерения и подтвердили, что все мы находимся на Северном полюсе. Через некоторое время мы внезапно услышали мерный гул, который все нарастал и приближался к нашему полюсному лагерю. Вдруг из-под облаков вынырнул огромный четырехмоторный самолет. Он вдруг приветственно помахал своими крыльями, сбросил нам вымпел с запиской о том, что они, наши полярные военные летчики, на двух самолетах специально прилетели приветствовать всех нас на Северном полюсе. Это были наши самолеты из эскадрильи стратегической Дальней авиации. Они выполняли свою боевую задачу — выход самолетов на ледовый лагерь в центральной Арктике за пару тысяч километров от аэродрома. И самолеты вышли на нас!

Они-то и подтвердили, что мы действительно находимся на Северном полюсе. Второй самолет летал выше облачности, а первый – ниже облаков. На втором кругу первый самолет сделал сверхточное тренировочное бомбометание в виде парашютного сброса в каких-то 20 метрах от палатки радистов.

В посылке были несколько больших консервных банок с обычным компотом, который мы, все участники полюсной акции, с удовольствием употребили по назначению.

Затем был ещё третий круг, самолет снизился и летел на минимальной высоте. Казалось, что не только воздух зловеще сотрясался и вибрировал, но и сам лед под нашими ногами тоже вибрировал и всех нас сильно вдавливало и прижимало воздушным слоем, находящимся под фюзеляжем пролетавшего самолета. Был еще и последний круг, самолет помахал крыльями, и они улетели домой.

Вокруг стало опять тихо-тихо. Но спустя некоторое время вдруг опять стали слышны какие-то посторонние негромкие звуки, как будто там, за торосами, стал работать дизель. Поработал, поработал около получаса и смолк. Как потом выяснилось, эта была наша военная подводная лодка, которая тоже выполняла свою боевую задачу — выход «инкогнито» на ледовый лагерь, затерянный на просторах Ледовитого океана.

Прилетели с дрейфующей станции СП-24 еще две «Аннушки», привезли всех участников торжественной церемонии…
Подробнее: http://travelreal.ru/arktika/na-drejfuyushhej-stancii-sp-24

Константин Коханов: Редко в каком интервью с участниками Первой в мире советской лыжной экспедиции на Северный полюс, корреспонденты различных печатных изданий и радио-теле-каналов не спрашивают их о пролетавших над ними стратегических бомбардировщиках или проплывавших под ними атомных подводных лодках и конечно же о запрете самого похода на Северный полюс высокопоставленными партийными органами вплоть до февраля 1979 года. Что же такое произошло в СССР, что могло повлиять на решение партийного руководства страной, разрешить экспедиции «Комсомольской Правды» отправиться на лыжах на Северный полюс, которого она добивалась с 1973 года:

Скорее всего на это повлияли непредсказуемые события в Афганистане в конце 1978 года, отношения с которым у СССР перешли на новый уровень, после победы там в апреле 1978 года Саурской, или Апрельской, революции, совершенной Народно-демократической партией Афганистана (НДПА), когда Генеральный секретарь партии Н.-М. Тараки объявил о вступлении страны на путь социалистических преобразований.

В Москве это встретили с повышенным вниманием. В советском руководстве оказалось немало энтузиастов «прыжка» Афганистана из феодализма в социализм, подобно Монголии или советским республикам Средней Азии.

5 декабря 1978 г. между двумя странами был заключен Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, хотя лишь по большому недоразумению утвердившийся в Кабуле режим можно было квалифицировать как социалистический.

В НДПА обострилась давно шедшая борьба между фракциями «Хальк» (руководители – Н.-М. Тараки и Х. Амин) и «Парчам» (Б. Кармаль). В стране, по существу, провалилась аграрная реформа, её лихорадили репрессии, грубо попирались нормы ислама. Афганистан оказался перед фактом развязывания масштабной гражданской войны.

Уже ранней весной 1979 г. Тараки попросил ввести советские войска на территорию Афганистана, чтобы предотвратить худший сценарий событий. Позднее такие просьбы повторялись неоднократно и исходили не только от Тараки, но и других афганских руководителей.

Менее чем за год позиция советского руководства в этом вопросе поменялась от сдержанности до согласия на открытое военное вмешательство во внутриафганский конфликт. При всех оговорках она сводилась к желанию «ни при каких обстоятельствах не потерять Афганистан» (буквальное выражение председателя КГБ Ю.В. Андропова).

Министр иностранных дел А.А. Громыко поначалу выступил против оказания военной помощи режиму Тараки, но отстоять свою позицию не сумел. Сторонники ввода войск в соседнюю страну, прежде всего – министр обороны Д.Ф. Устинов, обладали не меньшим влиянием. Л.И. Брежнев стал склоняться к силовому решению вопроса. Нежелание других членов высшего руководства оспаривать мнение первого лица вместе с непониманием специфики исламского общества предопределили, в конце концов, принятие непродуманного по своим последствиям решения о вводе войск.

Документы свидетельствуют, что советское военное руководство (кроме министра обороны Д.Ф. Устинова), размышляло достаточно здраво. Начальник Генерального штаба ВС СССР Маршал Советского Союза Н.В. Огарков рекомендовал воздержаться от попыток решать политические вопросы в соседней стране военной силой.

Но в верхах проигнорировали мнение экспертов не только из Минобороны, но и МИДа. Политическое решение о вводе ограниченного контингента советских войск (ОКСВ) в Афганистан было принято 12 декабря 1979 г. в узком кругу – на встрече Л.И. Брежнева с Ю.В. Андроповым, Д.Ф. Устиновым и А.А. Громыко, а также секретарем ЦК КПСС К.У. Черненко, т.е. пятью членами политбюро из 12. Цели ввода войск в соседнюю страну и методы их действий тогда не определялись.

Первые советские части пересекли границу 25 декабря 1979 г. в 18.00 по местному времени… Подробнее: https://histrf.ru/read/articles/vvod-sovietskikh-voisk-v-afghanistan-event

Константин Коханов: Когда 5 декабря 1978 года между двумя странами был заключен «Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве», уже было ясно, что «социалистический режим» в Афганистане уже не мог удержаться у власти без военной помощи Советского Союза, и при этом, не мог ограничиться только поставками из СССР современного оружия.

Только тем, что Советской Армии придётся в скором времени вмешаться в вооружённый конфликт в Афганистане и к этому уже были готовы к весне 1979 года, можно объяснить, почему на уровне некоторых членов Политбюро ЦК КПСС в феврале 1979 года, было дано разрешение экспедиции «Комсомольской Правды» идти на лыжах на Северный полюс. А так как некоторые высокопоставленные члены ЦК КПСС почти сразу начали чинить препятствия ещё на стадии подготовки экспедиции «Комсомольской Правды», то этому положил конец главный идеолог партии, «серый кардинал», член Политбюро М. А. Суслов.

Он, в отличии от других членов Политбюро, понимал, что лучшего отвлекающего манёвра от предстоящего ввода Советских войск в Афганистан, чем Первый в мире лыжный поход на Северный полюс, наверно не могло бы придумать даже всё его «идеологическое ведомство».

И цель была достигнута. Внимание всего мира, было приковано к Северному полюсу. Впервые связь советской лыжной экспедиции «Комсомольской Правды» на Северной полюс с Москвой осуществлялась на радиолюбительских частотах, и радиолюбители в разных странах могли не только слышать эти переговоры, но даже выходить на прямую связь с её участниками.

Конечно, мне могут возразить, что по времени первая в мире лыжная экспедиция на Северный полюс прошла за семь месяцев до ввода Советских войск в Афганистан, но это не означает, что военная операция не планировалась с конца 1978 года, в узком кругу из членов Политбюро ЦК КПСС, которые курировали силовые структуры, Министерство иностранных дел (МИД), органы государственной безопасности (КГБ) и внешней разведки (ГРУ).

С каких это пор в распоряжение, какой-либо туристической экспедиции (пусть даже и научной) военные давали во временное пользование свою аппаратуру, о которой вскользь упомянул участник экспедиции Дмитрия Шпаро «радиолюбитель», старший радист базовой группы Л. М. Лабутин, получивший её лично от военного ведомства.

Правда связь с этой аппаратурой, через специально разработанной портативный радиопередатчик для маршрутной группы Дмитрия Шпаро, осуществлял радист его группы, имевший прямое отношение к КГБ, причём не в ранге простого осведомителя, Анатолий Мельников, который к тому же являлся парторгом всей экспедиции, включая базовые группы на острове Котельный и на дрейфующей полярной станции СП24.

Когда экспедиция Дмитрия Шпаро достигла Северного полюса, на нём сразу же высадились прилетевшие на АН2 базовые радисты, которые там невдалеке от лагеря маршрутной группы, разбили свой лагерь на старой крепкой льдине, поставили походную радиомачту, развернули радиостанцию и целые сутки посменно работали в эфире со всеми радиолюбителями мира, сообщая им о финише перехода на Северный полюс, разумеется с благословения КГБ и в том объёме, которое это ведомство считало в своих целях полезным и нужным.

Вероятнее всего, весь этот «победный» шум на радиолюбительских частотах в эфире, должен был у иностранных разведок и в первую очередь в США, создать впечатление о каких-то военных планах СССР в Арктике, к тому же полёты стратегических бомбардировщиков и появление атомных подводных лодок в районе Северного полюса, не могло остаться незамеченным, да и военные лётчики, которые кружились над ним на разных высотах, явно в глазах Пентагона занимались там бомбометанием не одних только вымпелов и посылок с компотом.

Таким образом ввод советских войск в Афганистан в 1979 году оказался для стран НАТО неожиданным, но и неожиданные были и последствия для СССР, связанные сначала с бойкотом Олимпийских игр в Москве и кончая с началом вывода войск из Афганистана (15 мая 1988 – 15 февраля 1989 гг.), падения в 1989 -1990 годах коммунистических режимов в странах Центральной и Восточной Европы, прекращения существования Организации Варшавского договора (ОВД), как военно-политического альянса стран социализма, с последующим распадом самого СССР в 1991 году.

И в тоже время, если обратить на многочисленные биографии в Интернете «великого советского путешественника Дмитрия Шпаро», период его жизни со второй половины 1979 года по 1986 год, словно из неё вычеркнут, и даже во многочисленных с ним интервью, как правило обходится стороной.

В интервью 11 апреля 2005 года журналисту Андрею Москаленко, отвечая на его вопросы, Дмитрий Шпаро, попытался хотя бы как-то осветить этот «тёмный» период своей жизни, но на шесть лет его жизни, этого было явно недостаточно и было понятно о главных в то время событиях, он предпочёл не говорить (либо умолчать):

Москаленко: - Экспедиция 1979 года завершилась… Каково это – потерять мечту, цель жизни, когда непонятно, чем заниматься дальше?

Дмитрий Шпаро: – Не совсем так. Не распалась группа верящих друг в друга людей. Не распалось очень сильное общественное образование – полярная экспедиция «Комсомольской правды». Мы поставили перед собой новую цель и осуществили ее: в 1988 году прошли на лыжах по маршруту через океан СССР – Северный полюс – Канада.

Москоленко: - А чем были заполнены девять лет между этими грандиозными экспедициями?

Дмитрий Шпаро: - Вернусь назад. Первый раз мы сказали: «Можно идти к Северному полюсу» в 1973 году, а пошли только в 79-м. Шесть лет были заполнены обязательными основательными и регулярными тренировками, ежегодными выездами в Арктику с какими-то осмысленными целями, счастливым общением друг с другом. К примеру, наша компания всегда вместе встречала Новый год, и часа в три ночи мы отчаянно играли в футбол… Создание нового снаряжения и защитной одежды, реализация научных программ – все это, содержательное само по себе, было необходимой частью будущего похода на полюс (в который, кстати, мы всегда верили).
Так вот, имея этот опыт, интервал с 1979 по 1988 год прожили совсем просто. Мы готовы были идти в Канаду в 81-м, но произошли события в Польше, канадцы прервали с СССР все культурные и научные связи.
Тогда мы решили: если нельзя путешествовать через океан в Канаду, то попробуем покорить Южный полюс, и в 1983 году отправили свой разведотряд на рекогносцировку в Антарктиду на станцию «Дружная».
В 1986 году, на наше несчастье, откололся и уплыл в океан огромный айсберг – десятки километров берегового льда. На нём уплыла сезонная станция «Дружная», а вместе с ней и наши южнополюсные планы…

Константин Коханов: Непонятно почему Дмитрий Шпаро не вспомнил, что 15 февраля 1986 года полярная экспедиция газеты «Комсомольской правды» прошла «Полюс относительной недоступности».
В этот день группа лыжников во главе с Дмитрием Шпаро, совершая с 29 января по 7 марта 1986 700-километровый переход в условиях полярной ночи от станции «Северный полюс-26» к станции «Северный полюс-2»», достигла точки, наиболее удалённой от материков в зоне Арктики, которая издавна называется «полюсом недоступности».
«Полюс недоступности» раньше покорялся только лётчиками, и только лыжникам Дмитрия Шпаро, это удалось сделать впервые в мире…

Москоленко: – Действительно ли сложность походов советской эпохи заключалась не столько в суровых климатических условиях, сколько в том, что разрешение надо было получать на самом верху, в компетентных органах?

Дмитрий Шпаро: – В каком-то смысле да. Заметьте, первые советские экспедиции на Эверест, первые советские кругосветные плавания – это события, которые произошли позднее 1979 года. Можно сказать, мы создали прецедент, пробили брешь в железном занавесе. А климатические условия, высота Эвереста и прочее, как вы понимаете, не меняются.

Москоленко: – И финансирование партия брала на себя?

Дмитрий Шпаро: - Я бы так не сказал. Поход на острова «Комсомольской правды» был командировкой от газеты, и мы считали, что нам в смысле денег крупно повезло. Экспедицию на полюс снаряжали многие. Мы были уже большими специалистами по выживанию. На маршруте изучали и решали разные прикладные и теоретические вопросы. Например, задачи медицины экстремальных состояний, проводили испытания продуктов, радиотехнических средств и т. д. Все это финансировалось. Часть денег дал комсомол. В 1988 году, в эпоху поздней перестройки, для путешествия мы уже искали спонсоров и в СССР, и в Канаде…
Подробнее: http://viperson.ru/articles/dmitriy-shparo-pohod-na-severnyy-polyus-postepenno-prevratilsya-v-zhiznennuyu-epopeyu

Дмитрий Шпаро (в интервью Первому республиканскому информационно-аналитическому порталу «SakhaNews» («Новости Якутии»). сказал:

Наша экспедиция (после первого в мире лыжного похода на Северный полюс 31 мая 1979 года) тогда не распалась. …в 1988 году, был переход СССР – Северный полюс – Канада. Канадская сторона долго не хотела пускать нас, думали, наверное, что мы все сотрудники КГБ. Но уговорили, после того, как экспедиция стала советско-канадской – девять советских и четыре канадских участника…
Подробнее: https://www.1sn.ru/83766.html

Константин Коханов: Даже, если говорить о Первой лыжной экспедиции на Северный полюс в 1979 году, не каждый легко сможет найти материалы о том, как члены экспедиции Дмитрия Шпаро возвращалась с Северного полюса на материк или в Москву.

Фрагмент радиорепортажа и рассказ Дмитрия Шпаро об окончании экспедиции газеты «Комсомольская правда» в эфире радиостанции «Юность»
Дата записи: 1979 г. Время звучания: 2 мин. 27 сек, 040_shparo.mp3

Дмитрий Шпаро:

«31 мая 1979 года в 2 часа 45 минут окончился 76-й день пути, и мы по своими собственным расчётам вышли в точку географического Северного полюса. Новая радость прилетели лётчики из посёлка «Черни́». Лётчики подтвердили, что мы находимся на Северном полюсе с точностью до 2-х километров.

Затем была встреча, удивительно приятная, хорошая встреча, на льдине СП24. Нам преподнесли огромный торт. Нас встречали, были большие красочные лозунги, где было написано, что мы победили Артику и мы были очень тронуты вниманием зимовщиков станции СП24, очень им благодарны, но всё-таки это была по-прежнему льдина, одна из льдин, по которым мы уже шли, шли и шли.

Но только, когда мы вступили, на родную землю, на твёрдую землю, льды оказались по-настоящему позади нас. Выйдя из самолёта в посёлке «Черти», мы увидели сотни, тысячи даже людей, которые нас ждали.

В своё время Иван Дмитриевич Папанин много говорил о том, какое значение для успешной работы на советской дрейфующей станции, на Первой советской дрейфующей стации «Северный Полюс Один», имела поддержка «четвёртки», его «четвёртки», поддержка советских людей.

И спустя большое время, спустя сорок лет, мы почувствовали, насколько прав был в своё время Иван Дмитриевич Папанин, потому что всё это, мы ощутили на себе, насколько важна была, поддержка советских людей для папанинцев, настолько же, она была важна и для нас.

Сегодня второй день жизни в посёлке «Черти», мы встречались с жителями посёлка «Зелёный мыс». В посёлке «Зелёный мыс» морской порт, там нас наградили касками, на которых написано «Почётный моряк». И эти каски мы тут же надели.

Из зала было очень много записок. Записки были самые разные, люди интересовались и нашим здоровьем, и нашим настроением, и нашим питанием, и научной программой… И говорили о том, что мы жители северных посёлков, как никто другой понимаем, все трудности, которые вы дорогие товарищи преодолели».

Константин Коханов: Когда я «стенографировал» радиорепортаж Дмитрия Шпаро из якутского посёлка Черский, не мог понять, почему он его один раз назвал «Черни́», а потом ещё два раза достаточно чётко «Черти». Может быть просто только для того, чтобы не «рассекречивать» в то время, «секретный аэродром», на который его вывезли на самолёте с дрейфующей полярной станции СП24.
Скорее всего, всё было намного проще. Жители посёлка «Черский» называли себя «черняне», поэтому самолёт мог быть от «чернян» или из «Черни́», но посёлок «Черти», в рассказе Дмитрия Шпаро, всё равно находится за рамками воображения.

Подробнее: – Долгий путь к северному полюсу, архив фонодокументов:

http://xn--80afe9bwa.xn--p1ai/russkaya-arktika-dolgij-put-k-severnomu-polyusu

6.

Константин Коханов: Правда никакого мирового уровня спортивного достижения не было, потому что пешая (лыжная экспедиция) Дмитрия Шпаро была только в один конец и её участники на материк пешком (на лыжах) не возвращались, а прилетели на самолёте. И до сих пор Дмитрий и Матвей Шпаро продолжают игру в «Северный полюс», водят от станции Барнео детей (подростков и студентов) на Северный полюс на расстояние в среднем от ледового лагеря на 100-150 км, за пять-шесть дней, также в один конец и с возвращаются на станцию Барнео на вертолёте. Правда рискуют теперь больше не сами, а жизнью детей, но к счастью пока всё обходилось без жертв, хотя спасать детей, застрявших на полюсе из-за нелётной погоды, всё-таки приходилось.

На самом деле теми, кто впервые достигли на лыжах Северного полюса и вернулись обратно на лыжах, без чьей-либо помощи, были гражданин России Михаил Малахов и канадец Ричард Вебер, которые успешно завершили первый в истории человечества автономный лыжный переход к Северному полюсу с самостоятельным возвращением на землю.

Стартовав 13 февраля 1995 года с острова Уорд Хант, они 12 мая 1995 года достигли полюса, а 15 июня 1995 года завершили маршрут на побережье Канады. Таким образом, участники перехода абсолютно безо всякой поддержки извне провели во льдах Арктики более четырех месяцев и преодолели за это время почти 2000 километров:

10 июня 2020 года, 01:13, «Комсомольская Правда», Евгений САЗОНОВ «Последнее великое путешествие ХХ века».

25 лет назад успешно завершилась уникальная экспедиция россиянина Михаила Малахова и канадца Ричарда Вебера. Они дошли на лыжах в автономном режиме до Северного полюса и обратно

Почему это было великое путешествие, спросите вы. Можно долго лить воду на мельницу занимательных фактов, но я отвечу сухим языком цифр: четверть тонны.

Когда 13 февраля 1995 года русский Михаил Малахов и канадец Ричард Вебер – оба, кстати, участники полярных лыжных экспедиций «Комсомолки» – стартовали от острова Уорд-Хант, каждый из них тащил более 230 кило груза. Потому что они поставили себе цель не просто дойти до Северного полюса на лыжах в автономном режиме, но и вернуться обратно. Естественно, без чьей-либо помощи.

До них никто никогда так не делал. Точнее, делали полярные первопроходцы, но у них были большие группы, помощники, собаки, впряженные в сани… Но вдвоем и все на себе – это впервые…

Бонусом к испытанию прикладывались полярная ночь и две тысячи километров пути по дрейфующим льдам.

Почему полярная ночь? Потому что когда приходит полярный день, то на Севере теплеет и становится больше многокилометровых разломов с чистой водой. Велика была вероятность просто не дойти, наткнувшись на такую полынью.

Полярной ночью тоже никто никогда до них ещё не стартовал. Каждый шаг их экспедиции устанавливал какой-то мировой рекорд.

7.

Более двух месяцев они шли до Северного полюса. Достигнув макушки земли, провели там всего 40 минут. Сделали фотографии и включили спутниковый передатчик, зафиксировавший координаты. И затем повернули обратно. Позади осталось более тысячи километров. Впереди было столько же.

Единственный плюс – мрака уже было меньше, наступил долгий полярный день. И потеплело. Аж до минус 15 (что на фоне минус 50 на старте казалось глобальным потеплением).

Все время пути они старались не забыть «чувство дома». Каждое утро варили кофе с молоком, разогревали мерзлое масло, чтобы делать полноценные бутерброды, брились и чистили зубы. Для них это было принципиально – ежедневно напоминать себе, что ты человек. Иначе можешь не дойти. Ведь, как когда-то сказал замечательный писатель Виктор Конецкий: «Уставать имеют право слоны и носороги, а люди – нет».

Но они, конечно, уставали. Нечеловечески, но все же терпимо для двух тренированных организмов с точно рассчитанным рационом питания. Ведь это был настоящий научный эксперимент – подобрать для полярных широт такой стиль питания, чтобы организм оставался в рабочем и здоровом состоянии. Эксперимент удался. Хотя по возвращении Михаил и Ричард и походили на «сушеных гераклов» (точная цитата), но потеряли в весе не больше пары килограммов.

Обратно они спешили так, что отказались от сна – слишком активно начали таять льды. В последние восемь дней путешественники спали в общей сложности не более 600 минут – меньше часа в сутки.

Когда парни ступили на твердую землю, они обнялись и заплакали. Есть моменты, когда мужских слез не нужно стесняться. Ведь они совершили то, чего никто никогда не делал. И уже точно никогда не повторит.

Это случилось ровно 25 лет назад. 15 июня 1995 года (https://www.kp.ru/daily/27141.3/4232748/).

Для справки: Михаил Георгиевич Малахов (род.8 октября 1953) – российский путешественник и полярный исследователь, государственный и общественный деятель, более 40 лет занимался организацией экспедиций в различные регионы мира, из них более 30 лет – в Арктике и Антарктиде.
Герой Российской Федерации (1995). Также награждён советским орденом Дружбы народов, российским орденом «За личное мужество», правительственными наградами Канады – «Медалью конфедерации Канады» и орденом «За заслуги».

Почему Владимир Снегирёв, участник экспедиций Дмитрия Шпаро и ответственный секретарь его штаба по организации первого в мире лыжного похода на Северный полюс, не хочет больше на него возвращаться:

Из интервью Владимира Снегирёва корреспонденту газеты «Известия» Николаю Морозову от 12 апреля 2011 года, 01:54, ответ на вопрос: «А в Арктике вы последний раз были давно?»

Снегирев: Давно. Хотя зовут регулярно. Но я отказываюсь по принципиальным соображениям. Мне важно оставить о Севере те давние впечатления – они чистые и целомудренные. На полюсе в 1979-м был такой выплеск чувств! Никогда – ни до, ни после – ничего подобного уже не было. Даже близко не было. И уже не будет.

Теперь на полюс возят туристов: заплати – и тебя доставят, нальют шампанского, сфотографируют, дадут сертификат. Зачем мне это? Все изменилось… Пусть теперь другие ищут там свое счастье.

Я счастлив, что моя жизнь – и журналистская, и человеческая – начиналась в полярных льдах. Это очень важный человеческий опыт. Мне до сих пор снится Северная Земля – я дежурю, мне надо встать заранее, приготовить на примусе чай, сублимированный творог. Ребята еще спят в спальных мешках. Я начинаю пилой резать снег и топить его в кастрюле.

Выпилил несколько снежных кирпичей, дошел до голого льда. И вдруг оттуда, из океанских глубин, пошел свет – такой ни на что не похожий, изумрудный свет. Я даже отпрянул от неожиданности. Это ни с чем не сравнить. Растолкал парней. Они тоже ахнули. Такие картины навсегда остаются в памяти.
Подробнее: https://iz.ru/news/373569

Но вернёмся «к путешественнику №1» Фёдору Конюхову, который после своего скандального путешествия в составе советско-канадской экспедиции с мыса Арктического на Северной Земле (3 марта 1988 года) в СССР, через Северный полюс до острова Уорд Хант (1 июня 1988 года), всё ещё никак не найдёт «своё счастье» – установить первым в мире, какой-нибудь рекорд, в своих одиночных путешествиях с достоверными подтверждениями, что это было на самом деле, без оказанной ему в пути помощи, спасателями и спонсорами его экспедиций.

ОТ РЕДАКТОРА ГАЗЕТЫ: Крайне редко «ВВ» (Вольный Ветер) перепечатывает материалы из других изданий. За девять лет делаем это, кажется, всего второй раз (не считая небольших отрывков из представляемых читателям новых книг). Почему же решили сейчас сделать исключение? Да потому, что замечательный, толстый и красивый журнал «Вояж и отдых», опубликовавший статью «Волк — одиночка», рассчитан на «цивилизованных» путешественников (ездящих по миру с путёвками турфирм) и вряд ли его читают любителю странствий с рюкзаком.

А автор публикуемой статьи В.Снегирёв (он, работая в «Комсомольской правде», был одним из организаторов первого лыжного похода к Северному полюсу команды Д.Шпаро, ныне — гл. редактор московской газеты «Метро», президент Гильдии туристической прессы) ВПЕРВЫЕ поднимает в СМИ вопрос моральных качеств путешественника. На мой взгляд, вопрос этот чрезвычайно важный. И касается, конечно, не только героя публикации.

Я лично знаю Фёдора более десяти лет. Когда-то работал на Центральном ТВ и сделал серию (более десятка) репортажей об одиночном переходе малоизвестного в то время Ф.Конюхова к Северному полюсу (до сих пор помню, как на арктических льдах бегали отогреваться в вертолёт). Можно сказать, лично способствовал популярности Конюхова.

Несколько лет Фёдор потом после своих экспедиций звонил мне, заезжал в гости, рассказывал о пережитом. Но вот уже несколько лет даже на его пресс-конференции никого из «ВВ» не приглашают — то ли зазнался Федя, то ли потому, что, зная многое о иных его вояжах, мы пишем о нём не столь восторженно, как молоденькие студентки журфака…

Скажем, для профессионалов не секрет, что в одиночном походе к полюсу Фёдора неоднократно «подбрасывали» на вертолёте. Один раз высадили чуть ли не за соседним торосом от тоже идущих к полюсу англичан Р.Файннеса и М.Страуда. Те, возвратясь домой, об этом рассказали. Когда же на одной пресс-конференции Конюхова попросили эти сообщения прокомментировать, тот после долгой паузы сказал: «А я никогда и не обещал, что пройду весь путь до полюса на лыжах…» Среди полярных путешественников ходят упорные слухи, что и во время экспедиции к Южному полюсу Фёдора тоже «подкидывали» вперёд с помощью авиации.

«ВВ» в № 4 (1992 г.) напечатал моё интервью с Фёдором, в котором тот рассказывал о своём восхождении на Эверест — в связке с Е.Виноградским из Екатеринбурга, вместе с командой альпинистов из Тольятти.

«На вершину взошли вчетвером». Известно, что и на другие высочайшие вершины прочих континентов Конюхов поднимался вместе с другими альпинистами. Однако в пресс-релизах, которые раздавались позже на его пресс-конференциях, значилось: «Семь вершин В ОДИНОЧКУ».

В ноябре 1992 года Ф.Конюхов и еще трое россиян отправились из Владивостока в кругосветное плавание на яхте. Дошли до Тайваня. Там спонсоры купили Феде другую, более комфортабельную яхту. Он расстался со всеми, с кем стартовал в «кругосветку», нанял экипаж из местных жителей и поплыл дальше на новом судне.

Трое других россиян вернулись на Родину только через полтора года. Об их приключениях, о том, как зарабатывали в портах деньги на продолжение плавания, можно, наверно, книгу написать…

Как и В.Снегирёв, ни коим образом не хочу преуменьшить достижения Конюхова, (которого, как только что сообщил журнал «Власть», Международная ассоциация экстремальных приключений признала путешественником N 1 в мире.) Дай Бог ему новых уникальных маршрутов и счастливого финиша.

Я хочу пригласить читателей к разговору, к дискуссии о морально-этических аспектах путешествий. Конечно, речь идёт не только о Конюхове, вопрос значительно шире. Скажем, так ли важно, какой ценой дался маршрут? Цель оправдывает средства? Победа спишет всё? Ждём ваших писем.

Сергей МИНДЕЛЕВИЧ, гл. редактор и учредитель «ВВ», мастер спорта по туризму, действительный член Академии туризма.
Подробнее: http://veter.turizm.ru/40/volk.shtml

Константин Коханов: Меня никогда не интересовали мировые рекорды Фёдора Конюхова, в основном достигнутые за счёт современных технических средств и уникальных, созданных в единственном экземпляре вёсельных лодок, яхт и воздушных шаров. И действительно многим «мировым рекордам или достижениям» Фёдора Конюхова, верить очень мало оснований, особенно его одиночным походам на Северный и Южный полюс, тем более пешком или на лыжах, даже в один конец, не говоря уже о том, чтобы он с полюсов мог бы вернуться также пешком или на лыжах, а не на самолёте или вертолёте.

Вопрос кто может подтвердить все достижения Фёдора Конюхова, какие заслуживающие доверия свидетели или организации, не в лице его спонсоров или сомнительных рекламодателей его успехов?

Скорее всего, Фёдор Конюхов способен только в одиночку проводить экспедиции на Северном полюсе и в Антарктиде, как это было в 2021 году, после высадки с атомного ледокола, во время первого круизного рейса, с установкой на льдине, специально изготовленной для него палатки-лаборатории с научной аппаратурой, и просидеть в ней 10 дней, а затем во время второго круизного рейса вернуться на атомный ледокол и присоединиться к составу туристической группы, в качестве почётного гостя, и вернуться с ней в Мурманск, где его встретит кто-то из его спонсоров или портовых зевак, снова как национального героя:

Правда на этот раз встречать атомный ледокол «50 лет Победы» и Федора Конюхова в Мурманск приехал временно исполняющий обязанности заместителя секретаря генерального совета партии «Единая Россия» Дмитрий Кобылкин. До прошлого года он был министром природных ресурсов и экологии РФ, заслуги которого Владимир Путин мог бы лично отметить, до выборов в Государственную Думу, назначив его, директором мусоросжигательного завода в Красноярске или, поближе к Москве, в Челябинской области.

8.

9.

А что-же будет делать дальше Фёдор Конюхов? Впереди у него будет, в качестве почётного гостя, путешествие на круизном судне «Sea Spirit» («Морской Дух») в Антарктиду, тоже с научной целью, так что палатка-лаборатория ему ещё пригодится, а программу научных исследованиях ему может подготовить и Российская Академия Наук (РАН). И опять можно надеяться, что Фёдор Конюхов встретит в Антарктиде не только Новый год, но и заодно обогатит российскую науку открытиями, возможно, и о причинах глобального потепления:

Папанин был, Шпаро потом,
Теперь лишь Конюхов на льдине,
Один на полюсе отныне,
Служить останется попом.

Других у нас героев нет,
Таких, как он, уже отважных,
Но где он Первый, всем не важно.
Куда пойдёт и полетит,
И где представится однажды,
Дойдя до уровня святых,
Его, чтоб лик, был в храме каждом.

Лишь мало путинских наград,
Ещё, как ёлка не обвешан,
Ведь. как у Лещенко нет песен,
И как Хазанов не острит,
И далеко до Винокура.
Ведь спорт, конечно, не культура.
Споткнёшься, разве, кто простит.

Везде он Первый лишь по слухам,
И потому один везде,
И ни пера ему, ни пуха,
Желать лишь может Показуха,
При к Чёрту Лысому, езде.

Для справки: об «экспедициях» Фёдора Конюхова в 2021 году – на Северный полюс и предстоящей – в Антарктиду

10.

11.

03 августа, 2021 года, 08:40, Сергей Юдков «Один на льдине»:

Известный путешественник вернулся в Мурманск с Северного полюса, где в одиночестве пробыл десять дней.

…В этот раз Конюхов добрался до макушки планеты на борту атомного ледокола «50 лет Победы». Тот возил на полюс туристов, заодно взял с собой и знаменитого путешественника (в качестве специального гостя).

Прибыв к месту назначения, Конюхов сошел на льдину толщиной около полутора метров, установил красную палатку и начал одиночный дрейф. Наладил связь, установил солнечные батареи. В общей сложности он прожил на льдине 10 дней, 9 часов и 25 минут, пока его не забрал на обратном пути атомоход.
Времени даром он не терял. Дело в том, что Федор Филиппович получил задание от института океанологии сделать запись естественного фона Северного Ледовитого океана и сейсмической активности земной коры в районе полюса.

- Я не ученый, я просто исполнитель, – признался путешественник. – Мне сотрудники института показали все кнопки, сказали, как включать, что не выключать, лишние не нажимать. Я старался все делать правильно. Теперь будем ждать результатов, думаю, что к новому году они все расшифруют… Кроме этого, живя в палатке, я рисовал там, писал, молился и смотрел, любовался на нашу чистую Арктику.

С божьей помощью ни один медведь ко мне не подошел. В бинокль я наблюдал нерпу, сидевшую неподалеку. Это заставляло насторожиться, как бы, охотясь за ней, и медведь не появился бы. Но все обошлось, я даже следов нигде не заметил.

По словам Конюхова, летнее путешествие на полюс весьма необычно. Было даже немного страшновато, что вокруг так много талой воды.

- Я выходил из палатки, в котелок набирал пресную воду с озерка, которое образовалось от таяния льда. Погода была ноль градусов – плюс один…

Опубликовано: «Мурманский вестник» от 03.08.2021
Подробнее: https://www.mvestnik.ru/society/odin-na-ldine/?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop&nw=1628010120000

Константин Коханов: Действительно хорошее время для круиза на Северный полюс, тепло и есть на что посмотреть не только там, но и на Земле Франца-Иосифа, правда, к сожалению, не каждому по карману это удовольствие.

12.

Вероятно, за очередную экспедицию на атомном ледоколе «50 лет Победы» в 2021 году на Северный полюс и в связи с семидесятилетием со дня рождения 12 декабря 1951 года, Фёдор Конюхов получит ещё одну награду из рук Президента России Владимира Путина, значительно выше, чем в 2018 году

13.

Возможно, Владимир Путин не забудет наградить Фёдора Конюхова и за круиз в Антарктиду на экспедиционном лайнере «Sea Spirit» («Морской дух»), после круиза на Северный полюс на атомном ледоколе «50 лет Победы»

14.